Добродушие как качество личности – склонность видеть в людях достоинства и позитивно на них реагировать; проявлять добрый характер и доброе сердце, мягкосердечие, благожелательную приветливость и незлобие.
Слуга Тишка был добродушным человеком. Он слушался всех, даже трёхлетнего малыша. Слуга послушно вставал на четвереньки и возил мальчика по дому. Тишка умел делать всё: чинить мебель, мастерить скворечники и печь пироги. Тем не менее хозяева считали его дурачком. — Будете плохо учиться, станете как Тишка, — повторяла мать детям. Однажды ночью случился пожар. Тишка спал в каморке возле ворот. Он первым увидел огонь и поднял тревогу. Хозяин выскочил из окна в одном белье с криком: «Спасайтесь! Пожар!» Дул ветер, и огонь быстро разгорался. Тишка облил себя водой и вбежал в дом. Вскоре он появился с двумя детьми на руках. Снова облился водой и снова кинулся в горящий дом. Так он спас всю семью: жену хозяина и пятерых детей да ещё двух девушек служанок. Тут Тишка заметил, что двое голубей вьются над горящим домом и жалобно кричат. — У них же под крышей гнездо! — закричал Тишка и приставил к дому деревянную лестницу. Все в ужасе замерли. В последнюю минуту слуга успел взять гнездо и спрятал его за пазуху. Крыша рухнула, и Тишка вместе с лестницей свалился в кусты. — Я птенцов сберёг, вот только ногу сломал да обжёгся немного, — улыбаясь, сообщил Тишка. Слуга болел долго, ожоги он получил серьёзные. Когда Тишке стало лучше, глава города вручил ему золотую медаль, на которой было написано: «За проявленную доблесть и благородство». — Разве я благородный? — удивился Тишка. — Мои хозяева — благородные люди, а я простой. — Благородство не в крови, а в характере, — сказал глава города.
Добродушие – это незатемненная душа. Природа души – излучать любовь, радость и счастье. Дайте ей свободу, и она подарит вам знание, как правильно жить, как относиться ко всему живому. Представим, что душа – это лампочка в районе сердца. У человека злобного она накрыта плотным, черным одеялом. Ни один лучик не пробивается наружу. Во время войны было требование соблюдать светомаскировку, чтобы вражеские бомбардировщики летали над городом в полной темноте и не видели целей. У людей, погрязших в ненависти и злобе, душа закрыта, как при светомаскировке.
У человека в страсти, живущего по законам корысти и эгоизма, душа закрыта покрывалом, кое-какой свет пробивается наружу, но всё равно освещенность человека добротой, любовью и счастьем слабенькая, недостаточная, чтобы видеть и чтить в людях совершенство, узнавать в них родственную душу. Поэтому человек в страсти не может добродушно относиться ко всем людям. Вынужденная близорукость души не позволяет ему обращаться с другими людьми, как со своими любимыми и близкими.
У человека в благости душа едва прикрыта прозрачной, воздушной материей. Душа свободно освещает его своим благостным светом, и человек буквально светится добродушием, посылая в мир флюиды любви и добра. Он воспринимает другого человека светлой душой, то есть «без задних мыслей» и подозрений, он готов прощать людям мелкие проступки, терпеть незлобивые шутки над собой.
Добродушие – это способность реагировать на раздражитель добротой светлой души. То, что способно вызвать раздражение и злость у человека в невежестве или в страсти, подталкивает добродушного человека высказать какую-либо мудрость или крылатое выражение: «Все что не делается – к лучшему», «Всё перемелится – мука будет». Словом, добродушие всегда реагирует «фонтаном» любви и доброты. Это свидетельство силы в человеке. Недаром образ народного богатыря – Ильи Муромца, Добрыни Никитича, Алеши Поповича, неизменно ассоциируется с добродушием. Как гневаться, проявлять агрессию в отношении добродушия, если оно светится дружелюбием и любовью? Гнев сменяется на милость.
В отличие от активной доброты как способности смотреть на мир глазами естественного состояния души, которая изначально добра, склонности проявлять мягкое сердце и непритязательность по отношению к другим, делать им добро, добродушие характеризует потенциал любви и доброты личности. Добродушие в какой-то мере пассивно, оно отражает реакцию души на происходящее, то есть оно более ограничено в проявлении. Доброта – это конкретные действия, поступки, добродушие – чувственно-эмоциональная реакция на людей и события. К. Леонтьев пишет: «Когда русский мещанин, солдат или мужик ведет пленных турок и, вспоминая о жестокостях, совершенных их соотечественниками, думает про себя: «а может быть, эти турки, которых я вижу, ничего такого не делали,- за что же их оскорблять?» — то я верю в это православное русское добродушие. Я понимаю, что та сторона учения Христова, которая говорит именно о прощении, то есть о самом высшем проявлении этой нравственной любви, дается русскому народу легче, чем какому-нибудь другому племени».
Взять, к примеру, добродушный нрав композитора Брамса. В XIX веке Вена была музыкальной столицей мира, композиторским Олимпом. Тот, кто хотел стать большим композитором, должен был покорить Вену — непременно! Когда Брамс приехал туда, Вена принадлежала Вагнеру: он царил там, на самой вершине, и отдавать свой трон и звание первого композитора мира никому не собирался… Брамс был талантлив, и это было столь очевидно, что мощная партия приверженцев Вагнера решила уничтожить молодого композитора во что бы то ни стало и совершенно не стеснялась в средствах. Симфонии Брамса в газетах именовались исключительно «омерзительной, безвкусной, до глубины души лживой и сумасбродной стряпней»… Надо сказать, что незадолго до Брамса точно таким же образом боролись с Листом: по отзывам преданных Вагнеру венских рецензентов, не было на свете бездарнее композитора, чем Лист. Зато когда появился Брамс, выяснилось, что есть кое-кто и похуже Листа: «В одном единственном ударе тарелок в любом произведении Листа больше души и чувства, чем во всех трех симфониях Брамса с его серенадами», — писали теперь газеты. Несмотря на это, 29-летний Брамс был назначен руководителем Венской певческой капеллы. — Пусть себе пишут, раз больше ничего не умеют, — добродушно отзывался о газетчиках Брамс. — Надо же и им чем-то зарабатывать…
Брамс был чрезвычайно популярен и потому великое множество дилетантов постоянно осаждали его просьбами прослушать их сочинения… Будучи человеком вежливым и добродушным, композитор, однако, всеми доступными средствами старался избавиться от этих, как правило, пустых посещений. Однажды, выходя из своей квартиры на третьем этаже, Брамс столкнулся на лестнице с неким молодым человеком с большой связкой нот в руках… Не было сомнений, что это очередной начинающий композитор. К счастью, искатель славы не знал Брамса в лицо. — Сударь, не могли бы вы мне подсказать, где тут живет знаменитый композитор Брамс? — обратился молодой человек к Брамсу. — С превеликим удовольствием, — любезно отозвался Брамс, — вы на верном пути, композитор Брамс живет на третьем этаже… — и, раскланявшись, отправился по своим делам.
Брамс всегда охотно помогал всем, кто нуждался в его помощи, причем делал это от чистого сердца. Он очень симпатизировал чешскому композитору Антонину Дворжаку, с которым познакомился однажды в Праге и полюбил всей душой. Брамс настаивал, чтобы Дворжак приехал в Вену, и обещал помочь ему найти там работу. Дворжак сомневался в успехе этого предприятия и отказался, сославшись на то, что жизнь в Праге гораздо дешевле. — Пусть вас это не беспокоит, — настаивал Брамс. — Вы вполне можете рассчитывать на меня. Дело в том, дорогой Антонин, что у меня есть состояние, но нет детей, а заводить их на старости лет уже поздно…
— Вы хотите меня усыновить? — засмеялся Дворжак.
Однажды придя в гости к друзьям, Брамс с удивлением обнаружил на столе огромный сладкий пирог, который украшали не розочки, и узоры, а сделанная кремом нотная запись одного из Брамсовских этюдов… Дело в том, что хозяйка дома была довольно неплохой пианисткой и большой почитательницей музыки Брамса. Рассмеявшись и поблагодарив гостеприимную хозяйку, композитор отрезал кусок пирога, заметив при этом: — Очень любезно с вашей стороны, что вы не только меня играете, но еще и печете… Кстати, очень вкусно!
Однажды жена «короля вальсов» Иоганна Штрауса попросила Брамса написать несколько строк в ее семейный альбом. Брамс, любивший музыку Штрауса и высоко ценивший его талант, взял перо и, набросав первые такты вальса Штрауса «На прекрасном голубом Дунае», ниже сделал приписку: «К сожалению, музыка не моя. Иоганн Брамс».
Петр Ковалев
Другие статьи автора: https://www.podskazki.info/karta-statej/