— Да ты что, сукин сын, самозванец, казённые земли разбазариваешь?!
Так ведь никаких волостей не напасёшься!
«Иван Васильевич меняет профессию».
Самозванство как качество личности – склонность к незаконному присвоению себе чужого имени, звания обычно в корыстных (мошенничество) или политических целях.
Самозванец Лжедмитрий I погорел на «вилке». Ее демонстративное использование во время пиршества в Грановитой палате по случаю бракосочетания Лжедмитрия с Мариной Мнишек вызвало взрыв возмущения боярства и послужило поводом к заговору Шуйского. Вилка сыграла решающую роль в организации восстания, поскольку убедительно доказывала простому народу нерусское происхождение Лжедмитрия (русским инструментом считалась только ложка).
Самозванство – игра в царя. Феномен самозванства, его психология связана с особым, сакральным отношением к царю, с особым восприятием царской власти на Руси. Самозванство на Руси возникает, когда в ней появляются цари. В смутные времена, когда возникает хоть малейшая ниша для сомнений в гибели монарха, как грибы, появляются авантюрного склада личности, отчаянные и рискованные, готовые кинуться в аферу доказывания того, чего никогда не могло быть. Лживые и наглые, они потянулись длинной чередой к трону, спекулируя на вере народа в добро и справедливость. Корыстная цель – захватить пошатнувшийся трон, тщеславное желание стать помазанником Божьим, делало самозванцев неразборчивыми в средствах достижения цели. Вот галерея самых известных самозванцев России: Лжедмитрий I, Лжедмитрий II, Лжедмитрий III, Илейко Муромец, Емельян Пугачев, Гаврила Кремнев, Княжна Тараканова.
В XVII столетии на территории Российской государства действовало около 20 самозванцев (из них только в Смутное время человек 12), век же восемнадцатый отмечен примерно 40 случаями самозванства.
Яркой самозванкой была, отличавшаяся редкой красотой и умом, женщина известная нам как княжна Тараканова. Происхождение ее загадочно, настоящая фамилия неизвестна. В разных странах появлялась под разными именами.
А начиналось всё так. В октябре 1772 года в Париже объявилась молодая очаровательная женщина. Она много путешествовала. Фамилию дама часто меняла: представлялась госпожой Франк, Шель, Тремуй, султаншей Али Эметти, принцессой Волдомирской, принцессой Азовской, Бетти из Оберштейна, графиней Пиннебергской или Зелинской и, наконец, Елизаветой, княжной всероссийской. Вокруг нее всегда было множество мужчин.
Чтобы привязать к себе одного из своих любовников, она сказала, что она — дочь русской императрицы Елизаветы Петровны! И что ее сослали в Сибирь, потом похитили и увезли ко двору персидского шаха, после чего она, наконец, попала в Европу… Во время визита к своей сестре Иозеф-Фридерик-Поликсен в Бартенштей-не Лимбург услышал, что Али — дочь императрицы Елизаветы и казацкого гетмана Разумовского. Какой-то поручик так расписал сказку о ее происхождении, что при дворе князя Гогенлоэ-Бартенштейн все внимали ей, затаив дыхание. Князь Лимбург-Штирумский, судя по всему, ни на миг не усомнился в искренности ее слов. Он даже поклялся, что впредь будет покровительствовать внучке Петра Великого везде и во всем, ибо, по его мнению, только она по праву достойна короны Российской империи.
Александр Бушков рассказывает, что однажды самозванку осенила мысль. Теперь она уже знала, кем отныне будет… И, не теряя времени, выложила любовнику‑графу свою «подлинную» историю, которую раньше по соображениям высокой политики должна была скрывать. Она и есть та самая дочь императрицы Елизаветы и Разумовского (Правда, русские реалии самозванка знала плохо, как и имена тамошних сановников, а потому объявила, что тайным супругом Елизаветы и ее отцом был именно Кирилл). Но граф о России знал еще меньше и потому в очередной раз поверил, придурок. Очень уж завлекательный план подруга ему предложила: она, мол, спишется с деятелями польской эмиграции, с Фридрихом Великим, подключит Турцию, соберет войско, вторгнется в Россию и махом прогонит узурпаторшу Екатерину. После чего, как легко догадаться, Россию поделят меж Турцией, Польшей, Пруссией… и, ясен, пень, Лимбургом.
Посмотрев на карте Россию и сообразив, насколько она превосходит размерами Лимбург, граф одурел окончательно. Ни о какой проверке документов уже и речи не шло. Выпросив приличную сумму на дорогу, «княжна» отправилась в Венецию, ухитрившись смыться чисто: никто ее не собирался объявлять в розыск, никто пока что не рвался проверять ее документы. В общем, утро вечера мудренее…
«Принцесса Али» отошла в прошлое. Теперь самозванка в открытую называла себя Елизаветой II, без запинки объясняя: матушка, Елизавета I, особым документом передала ей все права на российский престол, а Петру III поручила воспитать девочку должным образом. Однако коварный Петр, желая царствовать сам, безжалостно отправил Лизаньку в Сибирь. Нашелся добрый священник, который ее оттуда увез, и они бежали в «столицу донских казаков», название которой самозванка благоразумно не приводила, поскольку и сама не знала. Там ее посланцы Петра пытались отравить, но как‑то обошлось, и девушка бежала в Персию. Ну, а теперь настала пора вернуть свой престол, захваченный приблудной немкой Катькой Аггальтской…
Эта история имела среди поляков и венецианцев большой успех. Трудно сегодня сказать, насколько верил в нее сам князь Радзивилл, неофициальный глава эмигрантов. По одним воспоминаниям, верил всецело. По другим, не особенно. В любом случае он явно видел великолепный повод для очередной смуты, которую можно устроить в России. Цинично выражаясь с точки зрения большой политики, какая, собственно, разница, настоящая она принцесса или шлюха подзаборная? Главное, можно заварить неплохую кашу, вспомнить хотя бы Лжедмитриев…
По некоторым данным Елизавета (как мы ее отныне и будем называть) не замедлила затащить в постель и Радзивилла. Точных данных нет, но, зная ее привычки, на правду похоже. Одна беда: почета было много, а вот денег никак не удалось срубить. У поляков у самих карманы были пустые, а венецианские банкиры, с удовольствие слушавшие повествование о мытарствах законной наследницы русского престола, денежек тем не менее не спешили занять. Все, что у них удалось выцарапать — жалкие двести дукатов. Каковые моментально прожрала образовавшаяся вокруг принцессы «свита». Пора было менять дислокацию.
Под именем графини Пиннеберг (реальный титул, на который, конечно же, наша героиня не имела никакого права), она перебралась в принадлежавший Венеции город‑порт Рагузу (ныне — хорватский Дубровник). И вновь начала рассказывать свои байки всем и каждому: полякам, горожанам, французским офицерам. Самое интересное, что теперь, помимо слов, она располагала сразу тремя «документами»: «завещанием Петра Великого», «Завещанием Екатерины I» и «Завещанием Елизаветы». Все три были составлены так, что, предъявляемые один за другим, наилучшим образом удостоверяли ее права на престол.
Все это, разумеется, были фальшивки чистой воды, по сделанным еще сто лет назад предположениям, составленные кем‑то из «свиты». Точный автор неизвестен, но вряд ли это имеет значение (эти «завещания» тоже попали в руки русских следователей с архивом «Елизаветы»). А поблизости, в Ливорно, стояла русская эскадра под командованием Алексея Орлова…
Елизавета написала обширное письмо турецкому султану, где подробно излагала ту же сказочку про ссылку в Сибирь, бегство, отравленный пирог в «столице донских казаков» и прочие персидские приключения. Мало того, байку эту она творчески дополнила и развила: «казак Пугачев», надобно знать его султанскому величеству, на самом деле… тоже сын Елизаветы и Разумовского, ее родной брат, воюющий теперь с узурпаторшей за свои законные права и права сестры. И если султан им с братом поможет, чем только будет в состоянии, они, заняв принадлежащий им по праву престол, установят меж Россией и Турцией самые теплые отношения…
Султан на это письмо так и не ответил, хотя вроде бы его получил. То ли ни капельки не поверил, то ли уже знал то, о чем Елизавета и представления не имела: что Пугачев уже разбит, и дни его шайки сочтены… Соответственно, и турецкого золота «принцесса» так и не дождалась. Едва отправив письмо в Стамбул, она накатала второе — Алексею Орлову. Объявила, что она — законная наследница русского трона, что «князь Разумовский», командующий частью нашего населения под именем Пугачева», одерживает победу за победой, что она якобы уже заключила договор с турецким султаном. А потому Орлову, если он не дурак и озабочен собственным будущим, следует немедленно к ней присоединиться вместе со всем флотом — а то, не дай бог, опоздает к раздаче милостей и орденов…
К письму она приложила все три подложных завещания, а также манифест, который Орлову следовало немедленно зачитать перед своими моряками. Письма достаточно длинные, и я их поместил в Приложение, а манифест можно и привести прямо здесь.
«Божией милостью, Мы, Елизавета II, княжна всея России, объявляем всем верным нашим подданным, что они могут высказаться только за Нас, или против Нас. Мы имеем больше прав, чем узурпаторы государства, и в скором времени объявим завещание умершей императрицы Елизаветы. Не желающие Нам принять присягу будут казнены по освященным, установленным самим народом, возобновленным Петром I, повелителем всей России, законам».
Лихо, не правда ли? Разумеется, Алехан манифест перед матросами читать и не подумал, и «княжне всея России» не ответил ни словечка — но в Петербург, понятно, обо всем сообщил… «Елизавета» этими поступками сама выкопала себе могилу. Пока она примитивно дурила головы германским и итальянским дурочкам, вымогая деньги, пусть даже и под именем «дочери Елизаветы», на нее смотрели сквозь пальцы. Но теперь, когда она без всяких шуток во всеуслышанье претендовала на русский трон… Шутки кончились. Ни один нормальный человек теперь не успокоился бы, пока она оставалась на свободе…
По заданию российской императрицы самозванкой занялся красавец Алексей Орлов, и она, несмотря на гигантский опыт, попала в расставленные сети. В один прекрасных день Алексей пригласил ее «покататься на корабле» — и к адмиральскому кораблю «Исидор» шлюпка подвезла всю честную компанию: и Елизавету, и обоих шляхтичей, и прислугу. Все было обставлено пышно: играла музыка, матросики орали Елизавете «Ура» в тысячи глоток, гремели пушки, маневрировали фрегаты… А ближе к вечеру адмирал Орлов незаметно куда‑то исчез, и появившийся ему на смену гвардии капитан Литвинов, окруженный вооруженными матросами, объявил самым простецким образом: все арестованы, стоять и не рыпаться!
В дни моей юности это называлось: «Картина Репина „Приплыли“». И ведь действительно приплыли, отбегалась… В особняке уже вовсю шуровали люди Орлова, захватили весь богатый архив и прихватили остатки «свиты», остававшейся на берегу. Корабли развернули паруса и поплыли с добычей в Россию. Какое‑то время, ради игры, самозванку уверяли, что Орлова тоже арестовали, поддерживая эту версию, сам Орлов ей отправил письмо, якобы из‑под ареста…
На допросах Елизавета отпиралась вяло и неискусно: мол, никаких писем не писала, никаких манифестов к флоту не составляла… А это что? — хладнокровно спрашивал Голицын, предъявляя подлинник манифеста. Это? Ну, это так просто, шуточки такие… Почему выдавала себя за дочь Елизаветы? А мне люди так сказали, я и поверила. Какие люди? Не помню, дело было давно… Примерно так она изворачивалась — а потом просила императрицу о личной встрече, уверяя, будто все вышло из‑за того, что ее оклеветали враги. Но она надеется, что императрица во всем разберется, врагов накажет, а ее освободит…
Екатерина вообще‑то говорила, что намеревается законопатить «принцессу» в крепость навечно, но та через несколько месяцев умерла от застарелой чахотки, которой питерский климат и Петропавловская крепость определенно способствовали. Потом недоброжелатели Екатерины, как водится, твердили, что бедную «княжну» удушили по приказу императрицы, но в это совершенно не верится: из материалов следственного дела видно, что Екатерина чертовски хотела узнать, кто же это все‑таки, откуда родом, какой нации и веры?
Ответов на эти вопросы мы никогда уже не получим. Косвенные данные не помогают. Русского «принцесса» не знала — и польского тоже. Говорила только по‑французски и по‑немецки. К религии — православной, католической, протестантской — относилась совершенно равнодушно. Умирая, она, правда, попросила для исповеди православного священника, но даже в последние минуты врала, как нанятая: что якобы имела в личном владении то самое графство Оберштейн в Германии, что три завещания и манифест к флоту ей кто‑то злокозненный «подбросил», а она по простоте душевной эти бумажки переписывала и рассылала, не ведая, что творит…
И умерла. Ее похоронили внутри крепости, в Алексеевском равелине. Осталась совершеннейшая неизвестность — ее жизнь ранее появления в Париже попросту не прослеживалась, хоть ты тресни. Английский посол Гуннинг сообщал Екатерине, что самозванка, по его данным — дочь ресторатора из чешской Праги. Но никаких убедительных доказательств не представил. Сэр Джон Дик уверял, что она — дочь булочника из Нюрнберга. Но и тут — ни малейших доказательств.
Так что происхождение «принцессы» навсегда останется тайной.