Бог шельму метит.
Пословица
— Ишь, как выводют, шельмы! — Фи, папа! Ну какой у вас дурной скус!
Это ж Ванька из слободки горло дерёт!
«Волшебное кольцо»
Шельмование как качество личности – устойчивое стремление позорить что-то; бесчестить, срамить чьё-нибудь честное имя, выставлять кого-то шельмой, негодяем.
Встречаются двое. Один жалуется: — Ну, совсем теща достала! Второй: — А ты бы ей какую-нибудь пакость учинил. — Да уже! Дал на ее телефон объявление в газете: «Оказываю cекcуальные услуги. Дешево!» — Ну и как?! — Оказывает, шельма!
Шельмование – эффективный способ защитить, выгородить себя, ведь лучшая защита – нападение. Шельма, зная о своих грехах, предпочитает не ждать и переходит в атаку, в которой все средства для него хороши. Честь, стыд, достоинство, совесть превращаются в пустой звук.
Выдающееся шельмование в мировой истории – шельмование Хрущевым имени Сталина. Почему абсолютно аморальный тип -Никита Хрущёв так яростно кабаньим изяществом обрушился на Сталина, тщательно вымарывая его имя и переписывая историю страны под себя? Мы сейчас ещё продолжаем изучать историю государства, так, как это было выгодно Хрущёву. Он положил не начало преодолению последствий культа личности Сталина, а начало шельмованию личности И.В. Сталина.
Хрущев, как все трусы жил со страхом быть разоблаченным в качестве одного из самых активных сторонников и проводников массовых репрессий. Страх, что собственное палачество вылезет наружу, заставило его выступить с разоблачающим докладом на XX Съезде КПСС. Хрущев — инициатор закрытия церквей и репрессий против их служителей, что, кстати, не нашло поддержки у Сталина. 1935 год. В Сочи, где отдыхал Сталин, приезжает Хрущев. Он докладывает: «Я распорядился закрыть в Москве и Московской области 79 действующих церквей, а наиболее активных служителей культа мы отдадим под суд». Сталин: «Вы, Хрущев, анархист! Батька Махно любил бы вас как родного сына. Церковников трогать нельзя, посмотрите, как отличился наш «пролетарский поэт Демьян Бедный. Кто разрешил ему измываться над Священным писанием? В срочном порядке надо изъять из обращения его книгу «Библия для верующих и неверующих». Хрущев, осторожно: «Под следствием в Московском городском суде находится 51 служитель культа». Сталин: «Немедленно отдайте распоряжение, чтобы всех выпустили».
1937 год, лето. В присутствии других членов Политбюро Хрущев обращается к Сталину: «Я вторично предлагаю узаконить публичную казнь на Красной площади». Сталин: «А что ты скажешь, если мы попросим тебя занять пост главного палача Союза Советских Социалистических Республик? Будешь как Малюта Скуратов при царе Иване Васильевиче Грозном». «Какой у тебя еще вопрос? — спрашивает Сталин. «Вячеслав Михайлович умышленно тормозит развитие промышленности и сельского хозяйства». — «Где конкретные доказательства?» — «Я готовлю на ваше имя развернутую докладную записку». — «Мы поняли вас, товарищ Хрущев, вы готовы сразу схватить два портфеля — палача и председателя Совнаркома? Мы подумаем, какой из этих постов вам отдать!». (Это была уже явная издевка, Сталин не щадил самолюбия Хрущева).
Хрущев пишет Сталину: «Дорогой Иосиф Виссарионович! Украина ежемесячно посылает 17-18 тысяч репрессированных, а Москва утверждает не более двух-трех тысяч. Прошу принять меры. Любящий вас Н.С. Хрущев». Хрущев докладывает Сталину: «На Украине разоблачена большая группа ярых националистов. Среди арестованных имеются лица, занимавшие ответственные государственные посты. Я привез списки». Сталин обозлился: «Почему мы должны вас подменять?» Хрущев: «В списках 6971, многие вам известны, и мы боимся переборщить: » — «Никита Сергеевич, мы от тебя устали». На какой-то десятой или двенадцатой заявке Хрущева на дополнительные репрессии, Джугашвили лично наложил резолюцию — «Уймись, дурак!»
Шельмование хрущев стремился провести с помощью видных полководцев. Как-то Хрущев попросил К.К. Рокоссовского написать что-нибудь да почерней о Сталине. Константин Константинович с непреклонностью в голосе ответил: — Никита Сергеевич, товарищ Сталин для меня святой!
Писатель Николай Стариков пишет: «Когда Хрущеву понадобилось облить грязью имя Сталина, тогда и начали выдумывать небылицы о том, что Сталин-де совершенно не разбирался в военных вопросах. А когда фронтовики и маршалы-победители начали уходить из жизни, тогда эта ложь массово перекочевала на страницы книг и в эпизоды кинофильмов. Не стали бы врать генералы и маршалы. Тот же Василевский, в своих мемуарах рассказывающий о Сталине много и правдиво. А ведь Сталин был жестким руководителем. И Василевский не был его любимчиком. У Сталина в деле любимчиков не бывало. Одинаковая требовательность ко всем.
— Маршалу Василевскому. Сейчас уже 3 часа 30 минут 17 августа, а Вы еще не изволили прислать в Ставку донесение об итогах операции за 16 августа и о Вашей оценке обстановки. Я давно уже обязал Вас как уполномоченного Ставки обязательно присылать в Ставку к исходу каждого дня операции специальные донесения. Вы почти каждый раз забывали об этой своей обязанности и не присылали в Ставку донесений. 16 августа является первым днем важной операции на Юго-Западном фронте, где Вы состоите уполномоченным Ставки. И вот Вы опять изволили забыть о своем долге перед Ставкой и не присылаете в Ставку донесений. Последний раз предупреждаю Вас, что в случае, если Вы хоть раз еще позволите забыть о своем долге перед Ставкой, Вы будете отстранены от должности начальника Генерального штаба и будете отозваны с фронта… И. Сталин.
«Эта телеграмма потрясла меня, – пишет в своих воспоминаниях Василевский. – За все годы своей военной службы я не получил ни одного даже мелкого замечания или упрека в свой адрес. Вся моя вина в данном случае состояла в том, что 16 августа, находясь в войсках армии В. В. Глаголева в качестве представителя Ставки, я действительно на несколько часов задержал очередное донесение. На протяжении всей своей работы с И. В. Сталиным, особенно в период Великой Отечественной войны, я неизменно чувствовал его внимание, я бы даже сказал, чрезмерную заботу, как мне казалось, далеко мной не заслуженные. Что же произошло?»
Действительно, что же произошло? Маршал Василевский в своих мемуарах честно признается, что несколько раз действительно отправлял поздно или чуть поздновато отчеты Сталину. И получал нагоняи. Но в тот раз, в битве под Курском, он все отправил вовремя. И тут такая телеграмма! Оказалось, что доклад Василевского был получен Генштабом и позже был доложен Сталину. Задержка произошла именно в Генштабе, но Сталин, не знавший, что Василевский уже отправил отчет, жестко отругал того, кого он ошибочно счел виновным. Но, даже отправляя это гневное послание, Иосиф Виссарионович проявил деликатность. Он указал начальнику Генштаба Антонову (которого, кстати, вместо себя предложил на этот пост Василевский) никого с телеграммой не знакомить и хранить ее текст у себя…
Сталин был одинаково требовательным ко всем. В том числе и к себе самому. И честный Василевский пишет в мемуарах правду, а не то, что хотел услышать Хрущев».
Писатель Сергей Субудаев, говоря о личности Сталина и жалкой личине кукурузника Хрущёва, пишет: «Сталин «принял Россию с сохой, а оставил с ядерной бомбой». Да, разумеется, к 1917-ому году Россия пришла совсем не только с сохой. Только все это было потеряно в годы революции. А к 1953 году СССР/Россия опять вошла в число первых стран мира… Если брать Никиту — кукурузника, то ситуация тут прямо противоположная. Приняв управление в быстроразвивающейся и респектабельной стране, он сделал из нее позор и ужас для всего мира, и быстро довел ее до критического состояния. После Хрущева развал СССР и кризис 90-ых годов стали уже необратимыми. Так что Сталину — при всех его ошибках — уважение. Хрущеву же — вечный позор. Пусть все помнят, что он был слабым, бездарным, вороватым, трусливым, позорным правителем, принесшим стране один только вред».