Тревожные мысли создают маленьким предметам большие тени.
Шотландское изречение
Тревожность как качество личности – склонность к чрезмерному беспокойству, к частым и интенсивным негативным переживаниям сильной тревоги, а также в низком пороге её возникновения.
— Учитель! Я чувствую приближение какой-то незримой опасности, которая привнесёт в мою жизнь массу проблем. Поэтому я стал раздражительным с близкими, напряжен, эмоционален и раним. – Ты просто тревожишься, что не справишься с вызовами судьбы, что у тебя не хватит сил противостоять трудностям. Еще ничего не произошло, а ты уже изготовлен к страху. В составе тревожности 40 процентов составляют вещи, которые никогда не случаются; 30 процентов — вещи в прошлом, которые ни в коем случае не могут повториться; 12 процентов — бесполезные беспокойства о здоровье и 10 процентов — беспокойства по мелким поводам. Так что остается 8 процентов, из которых половина, или 4 процента, — вещи, в отношении которых ничего не может быть сделано. Только 4 процента вещей, о которых тревожится большинство людей, могут быть изменены. Выходит, человек морочит себе голову и убивает свое здоровье из-за мизерных 4 процентов? Ставка тревожности в тотализаторе жизни один к двадцати пяти. И кто ты после этого, если делаешь ставку на тревожность?
Тревожность – это беспокойность в квадрате. Тревожность – это гостеприимство к страху. Желание как-то принять и выпроводить малой кровью «дорогого» гостя есть, но вот беда — нет моральных сил и воли его принимать и терпеть. Тревожность, как готовность к страху, является размытым, иллюзорным, крайне неприятным, смутным ощущением какой-то опасности. Она, с одной стороны, представляет собой реакцию на надвигающуюся, неизвестную и одновременно противоречивую опасность, а с другой, неумение или неподготовленность ей противостоять.
Один мужчина рассказывает. Одно время я увлекся чтением книг о воровском мире, о паханах, братках, как они живут по понятиям. Воровской жаргон меня сильно увлек и, приходя на работу, я увлеченно разговаривал с приятелями на «фени». Было смешно и забавно. Мы прикалывали друг друга, переводя наши рабочие моменты на воровской жаргон. Так продолжалось с неделю. И вдруг в один из дней, как отрезало. Стало противно прикасаться к этим книжкам, говорить на «фени». Смутное, непонятное чувство опасности поселилось в сознании, и было оно как-то связано с криминалом. Дня через три ко мне приехала налоговая и показала один из документов, где мой бухгалтер напутал с налогами. Конечно, всё уладили, особенно и не нужно было тревожиться. Но психику не обманешь. Я понял, что во мне сидит страх перед правоохранительными органами и неуверенность, что смогу железно «разрулить» ситуацию.
Когда человек неблагополучен, большая вероятность, что тревожность станет его проявленным качеством личности. Состояние тревожности легко диагностируется. У человека появляется ощущение пустоты в подложечной области, чувство стеснения в груди, потливость, сердцебиение, тошнота, поверхностное дыхание, головная боль или внезапное желание опорожнить кишечник или мочевой пузырь, возрастает общая возбудимость и снижается порог чувствительности. Вдобавок к этому человек не может находиться на одном месте, ему хочется куда-то бежать, кому-то звонить, что-то делать. На психологическом уровне тревожность ощущается как: напряжение; озабоченность; нервозность; чувство неопределенности; чувство грозящей опасности, неудачи; невозможность принять решения и др. Словом, человек проявляет беспомощность и неуверенность в себе.
Тревожность и тревога не тождественны. Тревога — это разовое, сильное и неприятное переживание, которое может возникать и без причины. Две тысячи лет назад Цицерон в трактате «Тускуланские беседы» писал: «Тревожность как черта характера (anxietas) отличается от состояния тревоги (апдог) в том смысле, что тот, кто иногда испытывает страх, необязательно всегда встревожен, а тот, кто тревожен, необязательно во всех случаях испытывает страх».
Тревожность – это восприятие окружающего мира через линзы опасностей и угроз. 3. Фрейд для описания «свободно витающей», разлитой тревожности, являющейся симптомом невроза, использовал термин, означающий в буквальном переводе «готовность к тревоге» или «готовность в виде тревоги». Тревожность зачастую не осознается человеком и проявляется в формах агрессивности, лживости, лени, склонности к подчинению и зависимости, уходу в болезнь.
Тревожность доставляет большие неудобства не только ее носителю, но и всему его окружению. Тревожный человек пытается контролировать окружающих, особенно близких, становясь одержимым в своей правоте, взглядах на жизнь, предчувствиях и предостережениях. Переубедить его невозможно. Возможно, лишь в какой-то мере успокоить. К примеру, поинтересоваться: «А ты знаешь свою тревожность в лицо? Если сможешь её образно представить, мы затем подумаем, что с ней сделать, как от неё избавиться: стереть, смыть, порезать ножницами, развеять по ветру, смыть родниковой водой, сжечь в пламени костра или утопить. Давай, чтобы не делать из мухи слона, установим масштаб твоей тревожности и сократим ее до минимума. И самое главное, спроси себя, что произойдет, если реализуется самый худший сценарий, придуманный моим фантазийным умом? Может, стоит с ним смириться и думать, какие возможности он несёт?»
Тревожность больше характерна для творческих личностей, у которых воображение и фантазии зашкаливают выше, чем у обычных людей. Анатолий Мариенгоф в книге «Роман без вранья» описывает феномен есенинской тревожности: «Больше всего в жизни Есенин боялся сифилиса. Выскочит, бывало, на носу у него прыщик величиной с хлебную крошку, и уж ходит он от зеркала к зеркалу суров и мрачен. На дню спросит раз пятьдесят: — Люэс, может, а?.. а?.. Однажды отправился даже в Румянцевку вычитывать признаки страшной хворобы. После того стало еще хуже — чуть что: — Венчик Венеры! Когда вернулись они с Почем-Солью из Туркестана, у Есенина от беспрерывного жеванья урюка стали слегка кровоточить десны. Перед каждым встречным и поперечным он задирал губу: — Вот кровь идет… а?.. не первая стадия?.. а?.. Как-то Кусиков устроил вечеринку. Есенин сидел рядом с Мейерхольдом. Мейерхольд ему говорил: — Знаешь, Сережа, я ведь в твою жену влюблен… в Зинаиду Николаевну… Если поженимся, сердиться на меня не будешь?.. Есенин шутливо кланялся Мейерхольду в ноги: — Возьми ее, сделай милость… По гроб тебе благодарен буду. А когда встали из-за стола, задрал перед Мейерхольдом губу: — Вот… десна… тово… Мейерхольд произнес многозначительно: — Да-а… И Есенин вылинял с лица, как ситец от июльского солнца. Потом он отвел в сторону Почем-Соль и трагическим шепотом сообщил ему на ухо: — У меня сифилис… Всеволод сказал… а мы с тобой из одного стакана пили… значит… У Почем-Соли подкосились ноги. Есенин подвел его к дивану, усадил и налил в стакан воды: — Пей! Почем-Соль выпил. Но скулы продолжали прыгать. Есенин спросил: — Может, побрызгать? И побрызгал. Почем-Соль глядел в ничто невидящими глазами. Есенин сел рядом с ним на диван и, будто деревянный шарик из чашечки бильбоке, выронил с плеч голову на руки. Так просидели они минут десять. Потом поднялись и, волоча ступни по паркету, вышли в прихожую. Мы с Кусиковым догнали их у выходной двери. — Куда вы? — Мы домой… у нас сифилис… И ушли.
В шесть часов утра Есенин расталкивал Почем-Соль: — Вставай… К врачу едем… Почем-Соль мгновенно проснулся, сел на кровать и стал в одну штанину подштанников всовывать обе ноги. Я пробовал шутить: — Мишук, у тебя уже начался паралич мозга! Но, когда он взъерошил на меня глаза, я горько пожалел о своей шутке. Зрачки его в ужасе расползались, как чернильные капли, упавшие на промокашку. Бедняга поверил. Есенин с деланным спокойствием ледяными пальцами завязывал галстук. Потом Почем-Соль, забыв одеть галифе, стал прямо на подштанники натягивать сапоги. Я положил ему руку на плечо: — Хотя ты теперь, Миша, и «полный генерал», но все-таки сенаторской формы тебе еще не полагается! Есенин, не повернувшись, сказал, дрогнув плечами: — А ты все остришь!.. даже когда пахнет пулей браунинга…— И с сокрушенной горестью:— Это — друг… друг… Половина седьмого они обрывали звонок у тяжелой дубовой двери с медной, начищенной кирпичом дощечкой. От горничной, не успевшей еще телесную рыхлость, заревые сны и плотоядь упрятать за крахмальный фартучек, шел теплый пар, как от утренней болотной речки. В щель через цепочку она буркнула что-то о раннем часе и старых костях профессора, которым нужен покой. Есенин бил кулаками в дверь до тех пор, пока не услышал в ответ кашель, сипы и охи из дальней комнаты. Старые кости поднялись с постели, чтобы прописать одному — зубной эликсир и мягкую зубную щетку, а другому: — Бром, батенька мой, бром… Прощаясь, профессор кряхтел: — Сорок пять лет практикую, батенька мой, но такого, чтоб двери ломали… нет, батеньки мои… и добро бы с делом пришли… а то… большевики, что ли?.. то-то! то-то!.. Ну, будьте здоровы, батеньки мои…»
Петр Ковалев 2013 год
Другие статьи автора: https://www.podskazki.info/karta-statej/