Sign up with your email address to be the first to know about new products, VIP offers, blog features & more.

Захватчик (Захватничество)

Всякая война против чужеземных захватчиков — дело

законное и есть первый долг каждого народа.

Автор афоризма:

Презрение к захватчику лучше всего демонстрировать

 с помощью храбрых подвигов на поле боя.

Автор афоризма:

Где же иноземные захватчики?! Такие морозы пропадают!

Весёлые афоризмы  

 Захватчик (Захватничество)  как качество личности – склонность осуществлять захват, насильственно овладевать чем-либо; завоевывать, узурпировать.

      Почему Россия непобедима? Я здесь родился и то мне не по себе видеть практически в каждом готовность умереть за матушку Русь, а каково захватчикам?

      Однажды Тимур, жестокий правитель и захватчик, чтобы испугать и пристыдить Моллу Насреддина, при всех придворных повернулся к нему и гневно сказал: — Мне стало известно, что вчера в одном собрании меня хвалили, называя справедливым государем. Ты тоже был там, но о моей доброте не сказал ни слова. Молла невозмутимо ответил: — Нет, государь, это ложь! Не только вчера, но и ни разу в жизни я не был в таких собраниях, где говорили бы о твоей доброте и справедливости.

      Захватничество – агрессия зависти и жадности. Человек стремится захватить чужое из зависти и жадности. Все войны начинаются от зависти. У меня нет этого, вспыхивает вожделение, ум даёт команду разуму: — Я хочу, хочу, хочу это иметь, и меня не интересует, какими способами, средствами эта желанная для меня женщина, вещь, территория, объект, страна  станет моей.

      Захватничество – поведение, диктуемое вожделенным умом и разбухшим, агрессивным ложным эго. Зачастую ложное эго, чтобы доказать себе и другим, какое оно значительное, крутое, престижное и важное,  не видит других путей для осуществления своих целей, кроме захвата.  Захватчик твёрдо убеждён, что цель оправдывает средства. Ему наплевать на «слезинку ребёнка», на божьи заповеди, на мораль и совесть.  Чем большую дань платит человек своему захватчику – ложному эго, тем больше он испорчен в моральном и нравственном плане.

      Достаточно вспомнить одно из высказываний Гитлера, чтобы убедиться в правоте этого тезиса: «Я освобождаю человека от унижающей химеры, которая называется совестью». Забыв о совести, фашистские захватчики уничтожили миллионы человеческих жизней.

      Захватчик – поработитель и завоеватель, ибо он насильно подчиняет людей своей власти и влиянию, ставит в зависимое положение, крадёт свободу и независимость, покоряет, пленяет и колонизирует. Захватчик пойдёт на любые злодеяния, лишь бы удовлетворить своё ложное эго и осквернённый заблуждениями ум.

      Поскольку захватничество находится под влиянием энергии невежества, его шокирует всякое проявленное людьми благородство, бескорыстие, великодушие, альтруизм и героизм.

     При завоевании Вейнсберга в 1140 году король Германии Конрад III позволил покинуть разрушенный город детям и женщинам и унести в руках то, что они захотят и смогут унести. Женщины вынесли на плечах своих мужей. После взятия Трои захватчики разрешили каждому свободнорожденному, покидая город, взять с собой что-то одно из принадлежащего им добра. Эней пожелал взять кумиров (статуи) отчих богов. Тогда эллины, восхищенные его благочестием, позволили ему взять еще что-нибудь. Эней вынес на плечах своего престарелого отца. Победители были поражены и подарили ему всё его имущество, подтверждая этим, что к благочестивым людям, чтущим своих родителей, сострадательны даже враги.

      Героизм генерала Ефремова потряс даже фашистских захватчиков. В ходе Ржевско-вяземской наступательной операции Красной Армии вырвавшаяся вперед 33-я армия, которой командовал Ефремов, была окружена немецкими войсками, нанесшими сильные контрудары. В течение второй половины февраля и марта 1942 г. советские войска безрезультатно пыталась пробить коридор к 33-й армии. Навстречу прорывающимся из окружения наступала 50-я армия Западного фронта. Но когда до окруженной армии Ефремова оставалось не более 2 километров, немцы отбросили части 50-й армии, и наступление захлебнулось.

    Изнурительные бои, нехватка продовольствия и практически отсутствие боеприпасов измотали окруженные войска. Поняв катастрофичность положения, Ставка Верховного Главнокомандования прислала за Ефремовым самолет. Однако Ефремов отказался покидать своих измученных солдат и отправил на самолете боевые знамена своей армии. 19 апреля 1942 года в бою командарм Ефремов, дравшийся как настоящий герой, был тяжело ранен и, не желая попасть в плен, когда обстановка стала критической, застрелился. Вместе с генералом погибла и значительная часть солдат его группы.

    Тело Ефремова нашли захватчики и, испытывая глубокое уважение к мужественному генералу, похоронили его с воинскими почестями у церкви в деревне Слободка 19 апреля 1942 года. Говорят, на похоронах один из немецких генералов сказал своим солдатам: «Сражайтесь за Германию так, как сражался Ефремов за Россию». У генерала были золотые часы, но немцы их не тронули, их нашли при перезахоронении.

      Хочется «порадовать» всех захватчиков «весёлой» новостью.  Если кто-то захватывает какое-то государство и устанавливает там свой режим, по закону кармы он должен будет родиться в этой стране, которую захватил в статусе порабощённого, захваченного. Он теряет свой статус и идёт в самый низ. Поэтому мудрец сказал царю — захватчику: «Ты – царь, тебе лучше не умирать, живи, как можно дольше. Для тебя только это хорошо, потому что в следующей жизни ты уже будешь положение ниже иметь».

     Захватчики частенько недооценивают соперника. Недооценивают его ненависть и смиренность. Да, я не оговорился, именно смиренность. Смиренный воин смиренно выполняет свой воинский долг, то есть борется с захватчиками с доблестью, самоотверженностью и героизмом. Героизм смиренного воина в бою с захватчиками обнажает его святость.

     В рассказе Глеба Боброва «Чужие Фермопилы» есть в этом контексте потрясающий отрывок:

     «Донские степи, душное лето сорок второго. Силы Степного и Воронежского фронтов откатывают к Сталинграду. Сплошное отступление. Бегство. Отец — командир саперного взвода, вместе со своей частью идет в хвосте войск. Минируют отход. Мимо проходят отставшие, самые обессиленные. Того мужичка, как рассказывал, он тогда запомнил.

     Сидит у завалинки загнанный дядька, курит. Взгляд — под ноги. Пилотки нет, ремня — тоже. Рядом «Максим». Второго номера — тоже нет. Покурил, встал, подцепил пулемет, покатил дальше. Вещмешок на белой спине, до земли клонит. Отец говорил, что еще тогда подумал, что не дойти солдатику. Старый уже — за сорок. Сломался, говорит, человек. Сразу видно…

    Отступили и саперы. Отойти не успели, слышат — бой в станице. Части арьергарда встали. Приказ — назад. Немцы станицу сдают без боя. Входят. На центральной площади лежит пехотный батальон. Как шли фрицы строем, так и легли — в ряд. Человек полтораста. Что-то небывалое. Тогда, в 42-м, еще не было оружия массового поражения. Многие еще подают признаки жизни. Тут же добили… Вычислили ситуацию по сектору обстрела. Нашли через пару минут. Лежит тот самый — сломавшийся. Немцы его штыками в фаршмак порубили. «Максимка» ствол в небо задрал, парит. Брезентовая лента — пустая. Всего-то один короб у мужичка и был. А больше и не понадобилось — не успел  бы.

    Победители шли себе, охреневшие, как на параде — маршевой колонной по пять, или по шесть, как у них там по уставу положено. Дозор протарахтел на мотоциклетке — станица свободна! Типа, «рюсськие пидарасы» драпают. Но не все… Один устал бежать. Решил Мужик постоять до последней за Русь, за Матушку… Лег в палисадничек меж сирени, приложился в рамку прицела на дорогу, повел стволом направо-налево. Хорошо… Теперь — ждать. Да и ждал, наверное, не долго. Идут красавцы. Ну, он и дал — с тридцати-то метров! Налево-направо, по строю. Пулеметная пуля в упор человек пять навылет прошьет и не поперхнется. Потом опять взад-вперед, по тем, кто с колена, да залег озираючись. Потом по земле, по родимой, чтобы не ложились на нее без спросу. Вот так и водил из стороны в сторону, пока все двести семьдесят патрончиков в них не выплюхал.

    Не знаю, это какое-то озарение, наверное, но я просто видел тогда, как он умер. Как в кино. Более того, наверняка знал, что тот Мужик тогда чувствовал и  ощущал. Он потом, отстрелявшись, не вскочил и не побежал… Он перевернулся на спину и смотрел в небо. И когда убивали его, не заметил. И боли не чувствовал. Он ушел в ослепительную высь над степью… Душа ушла, а тело осталось. И как там фрицы над ним глумились, он и не знает. Мужик свое — отстоял. На посошок… Не знаю, как по канонам, по мне это — Святость…»

[an error occurred while processing the directive]

.