Паника — самое заразительное из всех человеческих чувств.
Эвелин Энтони. Великие женщины в романах. Елизавета I
Собственная паника, отразившаяся в зрачках ближнего,
возрастает не в геометрической даже, а в какой-то небывалой,
не поддающейся математическому описанию, прогрессии.
Макс Фрай. Энциклопедия мифов
Паника (Паникерство) как качество личности – склонность испытывать жуткий, безотчетный, неудержимый страх при действительной или мнимой опасности и стремиться избежать её любыми способами, попутно распространяя вокруг панические настроения.
Сидят как-то ковбои в своем любимом салуне, пьют виски. Вдруг забегает в салун раненый ковбой:- Спасайтесь, — сказал и умер. Никто не обратил внимания на беднягу, потягивают свое пойло. Забегает в салун другой раненый ковбой:- Спасайтесь, Белый Билл идет, — тоже ноги протянул. Опять никто внимания на него не обращает. Третий раненый ковбой зашел в салун и упал на пороге:- Спасайтесь, Белый Билл идет, всех убивает и грабит! Только хотели ковбои подняться с мест, видят на пороге стоит высокий ковбой в белой одежде, а в руках у него по кольту:- Деньги на бочку, руки за голову, — говорит он им. Делать нечего, выложили деньги. Ковбой в белом собрал все в мешок и говорит:- А теперь спасайтесь, Белый Билл идет.
В трактате одного средневекового мыслителя есть такая байка. Паникер подходит к группе смеющихся женщин и заявляет: «Если бы вы знали столько, сколько знаю я, ваш плач был бы громче вашего смеха».
Достаточно одного процента людей, предрасположенных к панике (паникеров), чтобы ею была охвачена вся многочисленная группа людей. Люди, сразу включающие кнопку «Паника», даже не пытаются что-то уточнить, узнать или проверить. Паникерам обычно присущ низкий уровень образованности и информированности, такие качества личности как тревожность, беспокойность и неуверенность в себе. Не критичность мышления и повышенная внушаемость также способствуют проявлению паникерства как качеству личности.
Паника – это состояние души, возникающее как следствие либо дефицита информации о какой-то пугающей или непонятной ситуации, либо ее чрезмерного избытка, и проявляющееся в стихийных импульсивных действиях. Апофеоз паники – безоглядное бегство. Паникер, паникуя по любому поводу, находится в постоянном напряжении. Он предрасположен к чрезмерной реакции даже на малейший стресс, у него часто случаются приступы страха. Иногда таким людям кажется, что они не способны контролировать свои действия. Между приступами паники человек жалуется на неспособность к расслаблению, повышенную утомляемость, нарушение сна, головные боли. Психические симптомы паники: желание убежать, необъяснимый страх, предчувствие грозящего несчастия, страх смерти, страх сойти с ума.
Слово «паника» обязано своим происхождением греческому богу пастухов — Пану. Пастухи часто становились свидетелями того, как вследствие самой незначительной причины, особенно ночью, стада овец или коз, полностью выйдя из-под контроля, бросались в воду, в огонь, или животные одно за другим прыгали в пропасть. Пастухи объясняли это демоническое явление гневом Пана.
Паникеры опасны не тем, что сами находятся в ужасном эмоциональном состоянии, а тем, что сеют панику среди своего окружения. В. М. Бехтерев, ссылаясь на конкретные ситуации, отмечал, что «в театрах или других многолюдных собраниях достаточно кому-нибудь произнести слово „пожар“, чтобы возникла целая эпидемия страха и паники, которая молниеносно охватит всё собрание и вызовет тяжёлые последствия».
Порой одного паникера достаточно, чтобы в экстремальной ситуации сломить волю к сопротивлению сотен людей. Поэтому их совершенно справедливо в военное время расстреливали без суда и следствия все армии мира. В то же время, один мужественный человек, не потерявший самообладание в минуты панического бегства остальных, может своими неординарными действиями преодолеть массовый психоз.
Наполеоновский маршал М. Ней, когда его войска в панике побежали с поля боя, послал адъютантов передать приказ: солдаты должны пробежать без остановки ровно 10 километров. По получении такого приказа войска пробежали ещё примерно 3 километра, затем остановились, пришли в себя и восстановили состояние боеспособности.
Еще более остроумное решение принял А.В. Суворов. Случилось так, что один из наших полков дрогнул и побежал. Роты мушкетеров, не пытаясь отстреливаться, обороняться, хоть как–то организованно отступать, ломились не разбирая дороги, сзади наседали французы. Также случилось так, что рядом оказался Суворов и стал кричать «Молодцы! Заманивай!» Он поравнялся с ними, затем стал скакать впереди бегущих, как бы ведя за собой солдат, крича «Не отставай! Хорошо, что догадались! Заманивай, шибче, шибче, заманивай!» Солдаты сначала не обращали внимания, сзади французы, пули свистят, мало ли что кричит Ляксандра Василич, но Суворов уже командовал все настойчивее «Ровнее шаг, пускай не отстают, заманивай. Заманивай!» Они уже не бежали, они отступали. Внезапно Суворов скомандовал «Стой!». Солдаты остановились. «Вперед, чудо–богатыри, бей штыком, колоти прикладом!» Настроение солдат переменилось. Рядом был их любимый Суворов, они на самом деле не бежали, это был такой маневр. Французы слишком далеко отошли от основных войск и сейчас были не в самом лучшем положении. И они совершенно не ожидали, что перепуганные русские, это на самом деле хитрые чудо–богатыри. Три дня шло сражение. Победила русская армия. Наши потери — тысяча убитых, и четыре тысячи раненых. Французов — шесть тысяч убитых и двенадцать тысяч пленных.
В 1938 году на трибунах парижского национального велодрома по окончании соревнования возник небольшой пожар. Тысячи зрителей ломанулись к единственному выходу. Ситуация грозила стать смертельно опасной. По счастливой случайности в толпе оказались два человека, не утративших самообладание. Зная, какую роль на толпу оказывает ритм, они принялись громко скандировать: «Ne-pousse-pas!» (Не-пус-па — Не-тол-кай). Ритм подхватили окружающие, он волной прошел по толпе. Через несколько минут тысячи людей дружно скандировали эту фразу; толпа успокоилась, паника сменилась общим задором и все благополучно покинули трибуны.
У А. С. Серафимовича описан такой эпизод. Казачья конница, с саблями наголо, с тыла пошла в атаку на беззащитный обоз, в котором — только женщины, дети, старики и раненые; всех их ждала неминуемая гибель. Люди застыли в оцепенении. Вдруг «великое молчание, полное глухого топота, пронзил крик матери. Она схватила ребенка, единственное оставшееся дитя, и, зажав его у груди, кинулась навстречу нарастающей в топоте лавине. — Сме-ерть!.. сме-ерть!.. сме-ерть идёт! Как зараза, это полетело, охватывая десятки тысяч людей: — Сме-ерть!.. сме-ерть!.. Все, сколько их тут ни было, схватив, что попалось под руку, — кто палку, кто охапку сена, кто дугу, кто кафтан, хворостину, раненые — свои костыли, все в исступлении ужаса, мотая этим в воздухе, бросились навстречу своей смерти». Казаки, не ожидавшие такого, сами перепугались и повернули коней.
В октябре 1941 года в Москве возникла паника. Сталин хорошо понимал пагубную роль паникеров в ее организации, поэтому был издан приказ применять к трусам, паникёрам, мародёрам любые меры вплоть до расстрела. Количество расстрелянных точно не известно. В значительной степени ситуацию переломило выступление по радио председателя Моссовета В.П. Пронина, после которого на следующий день паническое бегство прекратилось, город изменился, на улицах появились военные и милицейские патрули, заработали даже такси.
Из письма военврача Казакова жене: «16-го там была невероятная паника. Распустили слух, что через два дня немец будет в Москве. „Ответственные“ захватили свое имущество, казенные деньги и машины и смылись из Москвы. Многие фабрики остались без руководства и без денег. Часть этих сволочей перехватали и расстреляли, но, несомненно, многие улизнут. По дороге мы видели несколько машин. Легковых, до отказа набитых всякими домашними вещами. Мне очень хочется знать, какой вывод из всего этого сделает наше правительство».
Из статьи «Паникеры и предатели приговорены к расстрелу» в газете «Комсомольская правда» за 21 октября 1941 года: «Военный трибунал войск НКВД Московской области под председательством военюриста 1-го ранга тов. Петрова А. А. вчера рассматривал дело бывших руководителей обувной фабрики № 2 Московского городского управления лёгкой промышленности. Директор фабрики Варламов, начальник цеха Евплов, технорук Саранцев, заведующий отделом труда и зарплаты Ильин и начальник снабжения Гершензон обвинялись в бегстве со своих постов, в разбазаривании государственного имущества. 16 октября Варламов собрал рабочих фабрики, выполнявших ответственное задание оборонного значения и объявил им, что предприятие закрывается. Свои панические настроения он оправдывал угрозой, которая нависла над Москвой…Рассмотрев дело Варламова и др., Военный трибунал войск НКВД Московской области приговорил Варламова Г. И., Евплова В. К. и Саранцева В. А. к высшей мере наказания — расстрелу. Обвиняемые Гершензон Д. Б. и Ильин А. П. приговорены к 10 годам исправительно-трудовых лагерей с поражением в правах на 5 лет».
Благодаря решительным и продуманным решениям паника в Москве была быстро преодолена. Столица выстояла. Разрушительное воздействие паникеров и специально заброшенных для сеяния панических слухов вражеских агентов было сурово ликвидировано. Из Москвы не получился ужасный сценарий, описанный Гербертом Уэллсом при исходе населения из Лондона в панике перед внешним вторжением:
«Стало попадаться больше народу. Беженцы шли изнуренные, угрюмые, грязные, неохотно отвечая на вопросы. Какой-то человек прошел мимо, опустив глаза в землю. Он разговаривал сам с собой; одной рукой он схватил себя за волосы, а другой наносил удары невидимому врагу. После этого приступа бешенства он, не оглядываясь, пошел дальше… Впереди, насколько можно было видеть, вся дорога от Лондона казалась сплошным клокочущим потоком грязных и толкающихся людей, катившимся между двумя рядами вилл. Черное месиво тел становилось более отчетливым у поворота, на миг выступали отдельные лица и фигуры, потом они проносились мимо и снова сливались в сплошную массу, полускрытую облаком пыли.
— Пропустите!.. — раздавались крики. — Дорогу, дорогу! Руки задних упирались в спины передних… казалось, происходило переселение народов. Трудно описать эти полчища. Это была безликая масса, появлявшаяся из-за угла и исчезавшая за поворотом. По обочине дороги плелись пешеходы, увертываясь от колес экипажей, сталкиваясь, спотыкаясь, падая в канаву. Повозки и экипажи тянулись вплотную друг за другом. Более проворные и нетерпеливые иногда вырывались вперед, заставляя пешеходов жаться к окаймлявшим дорогу оградам и воротам вилл. — Скорей, скорей! — слышались крики. — Дорогу!..
В одной повозке стоял слепой старик в мундире Армии спасения, он размахивал руками со скрюченными пальцами и вопил: «Вечность, вечность!» Он охрип, но кричал пронзительно… Многие сидевшие в экипажах без столку нахлестывали лошадей и переругивались; некоторые сидели неподвижно, жалкие, растерянные; другие грызли руки от жажды или лежали, бессильно растянувшись, в повозках. Глаза лошадей налились кровью, удила были покрыты пеной. Тут были бесчисленные кэбы, коляски, фургоны, тележки, почтовая карета, телега мусорщика с надписью «Приход св. Панкратия», большая платформа для досок, переполненная оборванцами, фургон для перевозки пива с забрызганными свежей кровью колесами. — Дайте дорогу! — раздавались крики. — Дайте дорогу!..
Тут были женщины, бледные и грустные, хорошо одетые, с плачущими и еле передвигавшими ноги детьми; одежда их была вся в пыли, усталые личики заплаканы. Со многими женщинами шли мужья, иногда заботливые, иногда озлобленные и мрачные. Тут же прокладывали себе дорогу оборванцы в выцветших темных лохмотьях, с дикими глазами, зычно кричавшие и цинично ругавшиеся. Рядом с рослыми рабочими, энергично пробиравшимися вперед, жались тщедушные растрепанные люди, похожие по одежде на — клерков или приказчиков… Но, несмотря на это разнообразие, у всех в толпе было общее выражение: лица у всех были испуганные, измученные; чувствовалось, что всех гонит страх. Всякий шум впереди на дороге, спор из-за места в повозке заставлял всю толпу ускорять шаг. Даже люди, до того напуганные и измученные, что у них подгибались колени, вдруг точно гальванизированные страхом, делались на мгновение более энергичными. Жара и пыль истомили толпу. Кожа пересохла, губы почернели и потрескались. Всех мучила жажда, все устали, все натрудили ноги. Среди диких криков можно было расслышать споры, упреки, стоны, вызванные изнеможением и усталостью; у большинства голоса были хриплые и слабые…»
Петр Ковалев
Другие статьи автора: https://www.podskazki.info/karta-statej/