Вы ещё не знаете Паниковского! Паниковский вас всех
продаст, купит, и снова продаст, но уже дороже!
Ильф и Петров. Золотой Теленок
Число людей, готовых торговать собой, растет не по дням, а по часам.
Такое ощущение, что их либо клонируют по госзаказу на подпольных фабриках
за пределами МКАД, либо засылают на землю инопланетяне.
Олег Рой. Мужчина и женщина. Секреты семейного счастья.
Продажность как качество личности – готовность совершать бесчестные поступки за деньги или за подкуп, продавать своё тело и чувства.
Один контрабандист, опасаясь полицейских рейдов, обратился к очень известному монаху с просьбой спрятать контрабандный товар в монастыре. Он рассчитывал на то, что полиция не заподозрит священника, так как у того была безупречная репутация. Монах отреагировал на такую просьбу с негодованием и потребовал, чтобы человек немедленно покинул монастырь. — За твоё милосердие я дам тебе сто тысяч долларов, — пообещал контрабандист. Монах слегка помедлил, прежде чем отказать вновь. — Двести тысяч. Монах по-прежнему отказывался. — Пятьсот тысяч. Монах схватился за палку и завопил: — Убирайся сию же минуту! Ты слишком близко подобрался к моей цене!
Бернард Шоу однажды на публике обронил фразу, дескать, все женщины продажны. Слух о том дошёл до королевы, и при встрече с Шоу она не преминула его спросить: – Верно ли, сэр, что Вы утверждаете, будто все женщины продажны? – Да, Ваше Величество. – И я тоже?! – возмутилась королева. – И Вы тоже, Ваше Величество, – спокойно отвечал ей Шоу. – И сколько же я, по-вашему, стою?! – вырвалось у королевы. – Десять тысяч фунтов стерлингов, – сразу же определил Шоу. – Что, так дёшево?! – не удержалась королева от восклицания. – Вот видите, Вы уже и торгуетесь, – улыбнулся драматург.
Наши дни. Мужчина спрашивает незнакомую женщину: — Вы переспите со мной за миллион рублей? — Да, конечно, — отвечает женщина. — А за сто рублей? — продолжает мужчина. — Да за какую же женщину вы меня принимаете? — обидчиво возражает женщина. — Какая вы женщина, мы уже установили. Теперь мы торгуемся о цене.
Продажность – это договор купли-продажи, согласно которому продаётся одна часть ложного эго, а вырученные деньги идут на удовлетворение потребностей оставшейся части ложного эго. Продажность – это уступка прав требования на своё тело, чувства и свободу. А.И. Куприн в контексте этой мысли писал: «Явись хоть сейчас к вам, к любому, дьявол и скажи: «Вот, мол, готовая запродажная запись по всей форме на твою душу. Подпишись своей кровью, и я в течение стольких-то лет буду твердо и верно исполнять в одно мгновение каждую твою прихоть». Что каждый из вас продал бы свою душу с величайшим удовольствием, это, несомненно. Но ничего бы вы не придумали оригинального, или грандиозного, или веселого, или смелого. Ничего, кроме бабы, жранья, питья и мягкой перины. И когда дьявол придет за вашей крошечной душонкой, он застанет ее охваченной смертельной скукой и самой подлой трусостью».
В коррумпированной системе продажность прилежно выполняет свои функции, как и положено «родному» для системы элементу. Границы ее распространения размыты и, уж во всяком случае, не сводятся только к самой древней профессии. Оставим в покое продажных женщин, помимо них в общественной конструкции есть любопытные экземпляры, абсолютно утратившие совесть, честь, нравственные принципы. Продажные судьи, прокуроры, следователи – это «крысы» на общественном корабле, подлежащие беспощадному уничтожению. Чем больше груза на корабле «Россия», тем и больше крыс. У большого корабля и крысы – мутанты. Их «голубая» мечта – превратить страну в материальную свалку. Продажные политики и чиновники в своей аморальности и беспринципности могут дать сто очков форы самой опустившейся проститутке. Суд продажных – это беспредел. Он порождает в людях безверие в справедливость, провоцирует неуверенность в себе, бьет по болевым точкам личностного мировоззрения.
Продажность готова выставить на рынок всё, лишь бы посмотреть в глаза американским президентам. В ее ассортименте человеческие органы, тело в целом, чувства, ум, разум и ложное эго. Ассортимент велик, но всё равно продажность сокрушается и негодует, что не может продать душу. Душу можно заставить замолчать, но продать нельзя. Если сравнивать душу с лампочкой, у продажности она накрыта плотным, черным одеялом. Полная темень. У человека в благости душа накрыта прозрачной белой тканью. Поэтому он ощущает ее свет, живет в соответствии с законами мироздания.
Продажность – дочь невежества. Волонтеры продажности ничем не отличаются от таких представителей армии невежества как наркоманы, алкоголики, проститутки. Мало того, они возглавляют список деградантов, поскольку масштабы их поступков не сопоставимы с правонарушениями бомжей или сутенеров. Что объединяет эту разношерстную публику? Прежде всего, утрата совести и чувства стыда. Продажные судьи преступают всякую мораль, нравственные устои, общественные предписания. Алкоголики и проститутки хотя бы не лицемерят. Продажные политики, проявляя ханжество, популизм и лицемерие, добрыми словами обманывают людей. Иными словами, для общества продажность – страшный враг. Ее «пистолет» – полная аморальность, отмороженность, беспринципность и лицемерие. Знаменитый мафиози Аль Капоне провозгласил свой главный принцип: «С помощью доброго слова и револьвера вы можете добиться гораздо большего, чем одним только добрым словом». Продажность каждый день реализует этот принцип на практике.
Продажность – это постоянно включенный счетчик расхода благочестия. Служители продажности обычно занимают высокие посты, имеют большой социальный статус. Как правило, нынешнее их положение – результат ранее наработанного благочестия. Поэтому к ним благоволит Фортуна, им до поры до времени везет. Но вместо того, чтобы дальше нарабатывать благочестие, они, погрязнув в продажности, безрассудно транжирят свой благочестивый капитал. Владимир Высоцкий в песне «Счетчик щелкает» пел:
Ударила в виски мне кровь с вином
И так же, продолжая улыбаться,
Ему сказал я тихо: «Все равно,
В конце пути придется рассчитаться».
Продажности придется рассчитаться своим благочестием, а когда его не останется, то болезнями и страданиями. Жизнь справедлива. Она складывается, исходя из наших желаний и желаний окружающих относительно нас. Представьте, какие пожелания идут от несправедливо осужденных людей и их родственников в адрес продажного судьи. За десятки, а то и сотни жизней не отработать продажность, если она калечит судьбы и разрывает людские сердца.
Непревзойденным гением продажности был министр иностранных дел при Директории, в период Консульства и империи Наполеона I, при Людовике XVIII – Талейран. Его лукавая позиция в точности отражала одну из главных черт характера Талейрана — абсолютную беспринципность, если дело касалось денег или власти. Вот его слова: «Общество разделено на два класса — стригущих и стриженных. Нужно всегда быть с первыми против вторых». Вот слова Талейрана, которые потрясают своей циничностью и позволяют понять его феноменальную беспринципность: «Предательство — это вопрос даты. Вовремя предать — значит предвидеть».
В историческом очерке Виктор Аннинский пишет: «Еще задолго до того, как Талейран занял столь милое его сердцу место, он довольно ясно представлял — пусть и в общих чертах, какие невероятные возможности оно сулит. И как для заядлого игрока — а дипломатия это очень азартная, интеллектуальная и интересная игра, и как для безудержного стяжателя. Если уж посредственности, занимавшие высокие должности в своих министерствах, ведомствах и комитетах, за короткое время сколачивали весьма солидные капиталы, то почему это не получится у нового министра внешних сношений, который был на голову выше их? Было бы странным, что при всех его дарованиях он бы не обошел их в стремлении разбогатеть.
«Мое министерство — это не богадельня для неимущих, — рассуждал Талейран, посматривая на большую карту Европы, занимающей полстены в его огромном кабинете, — и потому никаких бесплатных раздач больше не будет. Ни для кого: ни для союзников, ни для врагов Французской республики. С этой минуты всем им придется платить: и за то, чтобы хотя бы одним глазком заглянуть в черновые варианты готовящихся международных договоров, пактов, конвенций и прочих документов, и за то, чтобы знать наперед, что там будет написано, когда черновики перепишут набело. И это справедливо: за сведения надо платить, а за важные сведения — платить хорошо. А так как Франция почти постоянно находится в состоянии войны со своими соседями, то и недостатка в клиентах у меня не будет».
В кабинете он был один, и потому позволил себе едва заметно усмехнуться: «Англия, Австрия, Пруссия, Турция, Россия… — державы богатые. Стало быть, и я с ними в накладе не останусь. А тут еще десятка три лоскутных и совсем карликовых государств, — он снова окинул взором карту Европы, — у этих денег мало, но зато самих их много. Значит, и с них набежит неплохой доход».
Не прошло и нескольких месяцев, как по Парижу поползли слухи, что новый министр направо и налево торгует если не национальными интересами, то уж государственными секретами — точно. Так казалось его завистникам да и просто недалеким людям, которые замечали, что и карета у министра стала как у первых вельмож Республики, и кони под стать ей, и форейторы, и лакеи… Но гораздо больше парижскую публику интриговало то, что в его экипаже постоянно можно было видеть одетых в шелка, кружева и бархат очень красивых женщин из знатных дворянских семей. Молодые баронессы или графини с удовольствием демонстрировали публике свои модные шляпки со страусовыми перьями и изысканные, баснословно дорогие наряды. Они томно обмахивались веерами или зябко кутались в соболиные накидки — в зависимости от погоды, и свысока поглядывали на благородную публику, фланирующую по бульварам. Причина их превосходства была очевидна: ушки и пальчики первых парижских красавиц украшали изумруды, топазы, рубины и блистающие всеми цветами радуги бриллианты, а их стройные шейки — колье или ожерелья из индийского жемчуга, тонкой работы золотые кулоны, цепочки и всё остальное прочее, что можно видеть в лучших ювелирных домах Парижа, Лондона или Рима. Их изысканные туалеты дополняли изящные сумочки, шарфики и зонты от солнца. Чтобы дать возможность прогуливающимся по бульварам дамам и господам в полной мере оценить всё великолепие их гардероба, разодетые в пух и прах красавицы время от времени останавливали новенький экипаж и прогуливались под ручку с господином лет пятидесяти, одетого изысканно, но без той броскости, что была свойственна его молоденьким спутницам. Даже те парижане, которые не были сильны в геральдике, уже знали, что на дверцах блистающей лаком кареты изображен древний герб князей Талейранов-Перигоров.
Став у руля внешней политики воинственной Франции, Талейран в полном блеске продемонстрировал свои феноменальные способности министра иностранных дел и, пожалуй, еще более феноменальные способности гения закулисных интриг. Только за ничего не стоящие, личные заверения Талейрана в дружбе к Испании он запросил (!) — и получил (!!) миллион франков. За смягчение некоторых малозначительных статей Люневильского договора с Австрией (1801 г.) «великий иллюзионист внешней политики» получил больше, чем за два с половиной года в начале своей карьеры, а именно: 15 млн. (!!!) франков золотом.
Без малейших угрызений совести Талейран получал взятки от союзников и противников, колоний и метрополий, европейских держав и мелких княжеств: от правителей Англии, Пруссии, Австрии, Испании, Португалии, лоскутной Германии и столь же лоскутной Италии, и даже от Персии, Турции, Соединенных Штатов… Он получал деньги от буржуа и аристократов, банкиров и кардиналов, от королей и императоров, победивших и проигравших, и от всех прочих, кто нуждался в его услугах…
Те взятки в десятки и сотни тысяч франков, с которых он начинал при Директории, кажутся детскими шалостями по сравнению с тем, как он стал брать при Наполеоне Бонапарте. Во времена Империи из завоеванных королевств и княжеств во Францию хлынул колоссальный поток золота, который казался неистощимым. Императорские дворцы поражали иностранцев невиданной роскошью, богатством отделки, количеством предметов искусства мирового значения, а сам двор Бонапарта — грандиозными балами, парадными обедами и прочими празднествами, обходящимися Франции в астрономические суммы.
Не зевал и Талейран: подношения за его содействие в решение всевозможных проблем европейских, азиатских и американских государств стали измеряться миллионами в звонкой монете. Само имя Талейрана превратилось в своеобразный «мировой бренд» и, стало быть, по дешевке заполучить его подпись даже под самым незначительным документом не представлялось возможным. Росли и его расходы: кроме парижских особняков он теперь владел и великолепным замком в Валансе, который отделал и обставил с воистину королевской роскошью. Огромных денег требовали великосветские балы, званые обеды и банкеты, на которые собиралось множество знати — иногда в количестве до пятисот персон. Не забывал радушный хозяин замка и о других развлечениях аристократов, бывших в то время в моде. Что же касается азартных игр, то карточные столы всегда были к услугам гостей».
Вот как виделась продажность Талейрана «с колокольни» небезызвестной мадам де Сталь – знаменитой французской писательницы: «Он продал Директорию, Консульство, Империю, императора, он продал Реставрацию, он всё продал и не перестанет продавать до последнего своего дня всё, что сможет и даже то, чего продать не сможет».
Петр Ковалев 2013 год
Другие статьи автора: https://www.podskazki.info/karta-statej/