Раболепие как качество личности – склонность испытывать удовольствие от добровольного рабства.
Чего только не попадается, когда начинаешь рыться в «сундуке» человеческих качеств. Глаза разбегаются от красоты и великолепия добродетелей. Откладываем их в левую сторону, ближе к сердцу. Пороки отбрасываем за сундук, подальше, с глаз долой. Подходит черед раболепия, и мы в полной уверенности нацеливаемся отложить это качество налево, ведь в нем составляющее слово — «лепота», то есть красота и великолепие, но смущает другая составляющая – раб. Неужели человек может видеть лепоту в добровольном рабстве, находить удовольствие в поклонении и растворении в желаниях своего хозяина?
На первый поверхностный взгляд трудно понять, почему человек отдает предпочтение раболепию над независимостью. Ж.Ж.Руссо писал: «Насилие создало первых рабов, трусость их увековечила». Независимость требует смелости, уверенности, самостоятельности и, самое главное, ответственности за всё, что происходит в твоей жизни. Куда проще «упасть на хвост» чужой успешности и выехать на ней в богатство и благополучие. Некоторые преступники с большой неохотой покидают «родимый дом», в тюрьме они получают гарантированную еду и крышу над головой, здесь они живут по понятным им правилам. На воле все непривычно и не понятно. Поэтому для безответственности раболепие привлекательно своей легкостью, независимость же наоборот отвратна, ведь она трудна и требует физических и духовных вложений. «Человек раб потому, — писал Н. Бердяев,- что свобода трудна, рабство же легко».
Сердцевина раболепия в унижении. Рабское угодничество, низкопоклонство могут до такой степени унизить человека, что он начинает обожать состояние ненужности и непотребности. Его Эго отождествляется с ролью никчемности, от которой ничего не зависит и на которую никто не обращает внимания, и он получает удовлетворение от эксплуатации себя «рабовладельцами». Невероятная униженность в сочетании с безропотной покорностью становится естественным, привычным состоянием раболепной личности. «Добровольные рабы производят больше тиранов, чем тираны – рабов», — писал О. Мирабо.
Раболепие, предполагая полный слом человеческого достоинства, заполняет эту «черную дыру» людского естества, симпатией или даже любовью к своему господину. В его лице оно создает себе идола, игнорируя правила морали и нравственности. В этой извращенной любви раболепие выживает и размножается. Самодостаточные, самостоятельные люди вызывают у него лютую ненависть и злобу. Поэтому, когда представляется случай умножить число рабского племени, раболепие проявляет завидный энтузиазм, инициативность и последовательность.
По своей любовной составляющей раболепие схоже со стокгольмским синдромом. Оказывается, при долгом взаимодействии заложников и террористов в поведении и психике заложников происходит переориентация. Появляется так называемый «Стокгольмский синдром». Впервые он был обнаружен в столице Швеции. Ситуация сложилась следующим образом. Два рецидивиста в финансовом банке захватили четырех заложников — мужчину и трех женщин. В течение шести дней бандиты угрожали их жизни, но время от времени давали кое-какие поблажки. В результате жертвы захвата стали оказывать сопротивление попыткам правительства освободить их и защищать своих захватчиков. Впоследствии во время суда над бандитами освобожденные заложники выступали в роли защитников бандитов, а две женщины обручились с бывшими похитителями.
Одной из форм раболепия является сексуальный сервилизм. В сексологической энциклопедии сервилизм – «выраженная форма пажизма, когда мазохист играет роль раба, невольника. К сервилизму относят и случаи, когда мазохист в своих фантазиях или в реальной жизни играет роль какого-либо животного (собаки, лошади, кошки и т. п.) и сексуальное удовлетворение наступает, когда на него надевают ошейник, сбрую, ездят на нем верхом и прочее, причем уровень сексуального наслаждения тем выше, чем более грубым, деспотичным и агрессивным выглядит второй партнер».
Среди почитателей этой формы раболепия, то есть среди сексуальных рабов, чаще всего оказываются представители власти, руководящих структур, крупного бизнеса, творческой элиты. Скорее всего, их извращенность объясняется погоней за могучим «кайфом», недостаточностью впечатлений от обычного секса или психическими отклонениями.
Зачастую, раболепие выплескивается в жизнь в форме примитивного подражательства внешности, манерам поведения, мыслям и поступкам господина. Офицеры, приближенные к фюреру, копировали привычку своего вождя прикрывать причинное место. А привычка объяснялась просто: после поражения под Сталинградом фюрер стал принимать антидепрессанты, у него стали дрожать левая нога и левая рука. «Гитлеру было неприятно сознавать, что он больше не хозяин своему телу, — вспоминала его секретарь Криста Шредер. — Когда удивленные посетители бросали взгляд на его дрожавшую руку, он инстинктивно прикрывал ее другой рукой».
Раболепие не изобретение двадцатого столетия. Когда Мария Антуанетта оказалась в положении, придворные дамы со скоростью мысли ввели моду на беременность. Они нарядились в такие юбки, которые с помощью ловко положенных подушечек представляли их обладательниц как бы в интересном положении. Ободренные успехом, они пошли дальше: старались подправить подушечки согласно развитию состояния королевы, то есть размер вспучивания юбки менялся по срокам беременности королевы. Когда на свет появился крохотный дофин, он еще не знал, что уже стал рыцарем ордена Святого Людовика и обладателем нескольких полков. Двор растроганно аплодировал высочайшему биологическому процессу, а на другой день в парижских цехах лихорадочно производили краску самого новомодного цвета — какашка дофина. Это не анекдот, а факт из истории моды.
Пагубность и порочность раболепия еще и в том, что в рабстве оказывается не только тело, но и душа. Наемный работник сдает свою рабочую силу в аренду, получая денежный эквивалент за ее использование в форме заработной платы. Душа всегда при нем. Раболепие захватывает и тело, и душу своих приверженцев. «Нет рабства позорнее, чем рабство добровольное! — писал Сенека.
Раболепие в своей готовности к безмерному унижению готово на самые низкие, в отдельных случаях почти безумные поступки. Далеко не каждый солдат бросится исполнять даже в боевых условиях приказ, граничащий с безумием, глупым упрямством и откровенной глупостью. Раболепие тому исключение. Например, при дворе Екатерины II произошел анекдотический случай, который едва не кончился трагически. Придворный банкир Сатерленд однажды утром увидел в окно, что солдаты окружают его дом, и через мгновение перед ним предстал сам обер-полицмейстер Петербурга: «Господин Сатерленд, я получил поручение от императрицы исполнить срочно ее приказание, строгость которого меня пугает. Не знаю, за какой проступок вы подверглись такому гневу ее величества?» На вопрос Сатерленда, что случилось — полицмейстер ответил: «Государыня приказала сделать из вас чучелу!» И сделали бы чучело, когда б не выяснилось, что у Екатерины была любимая собачка, подаренная ей Сатерлендом и названная потому его именем. Она околела несколько дней назад, и царица приказала сделать из нее чучело, полицмейстер же не разобрался, но рьяно бросился выполнять монаршую волю.
Петр Ковалев 2013 год
Другие статьи автора: https://www.podskazki.info/karta-statej/