Универсальность как качество личности – способность обладать разными знаниями, навыками, выполнять разнообразные функции; проявлять разносторонность, широту кругозора; всеобъемлюще охватывать какие-то проблемы.
Однажды Учитель собрал всех учеников и спросил их: — Что вы умеете делать, кроме того, чем занимаетесь сейчас? — Ты имеешь в виду Школу? — улыбнулся один из учеников. — Молодец! — похвалил его Учитель и уточнил вопрос. — Что вы умеете делать, кроме того бизнеса, ради которого пришли в Школу? Часть учеников рассказала, что они умеют. Оказалось, что кто-то умеет чинить механизмы, некоторые разбираются в бухгалтерии, оказалось даже, что один из учеников в прошлом был ветеринаром и лечил животных. Однако около половины признались, что не владеют никакими другими навыками, кроме умения продавать. Тогда Учитель сказал этим ученикам, чтобы они покинули Школу Пути до тех пор, пока не овладеют каким-то новым умением. Прошло около полугода, все эти ученики снова вернулись в Школу. Через какое-то время они поинтересовались у Учителя, для чего это было нужно. — Когда ты знаешь, — сказал Учитель, — что универсален, что в любой момент можешь бросить продажи и заняться чем-то другим, ты лучше относишься к продажам. И они к тебе. Доподлинно известно, что с тех пор в Школу принимались лишь те, кто уже имеет «посторонние» навыки. Это наглядно демонстрирует динамичность Учителя, доказывая, что он не придерживался раз и навсегда заведённых им же правил, а всегда готов был что-либо изменить. Конечно, к лучшему.
Универсальность – это претензия на энциклопедичность, разносторонность и общезначимость. Универсальность – это стремление постигнуть всё, объять необъятное, охватить все явления природы и духа. Во времена Леонардо да Винчи, Михаила Ломоносова и Вольтера задача всеохватности человеческих знаний была, в какой-то степени, по плечу людям гениальным, одержимым и одаренным. В современных условиях, когда знание стремительно специализируется, невозможно быть искусным мастером, универсальным специалистом даже в пределах одной науки. Трудно представить в одном лице нейрохирурга, патологоанатома и педиатра.
Великий русский ученый К.А. Тимирязев писал: «Надо знать обо всём понемножку, но всё о немногом». То есть нужно быть подлинным профессионалом в деле, которому ты служишь, в деле, где реализуется твоё жизненное предназначение, где ты можешь принести наибольшую пользу людям и, в то же время, быть всесторонне образованным человеком с планетарным мышлением и неподдельным интересом ко всему происходящему.
Н.В. Гончаренко в качестве важнейших самостоятельных характеристик универсальности выделял: 1. «Качество мировоззрения и творчества, которое характеризуется способностью уловить ритм, гармонию и дыхание мироздания, постичь, часто скрытую закономерную связь причин и следствий, определить доминирующее направление в развитии науки, искусства, духовной жизни…» 2. Способность к различным видам творчества, дополненные широтой кругозора и объемом знаний.
Универсальность настолько исключительна, что о ней вспоминают лишь, когда речь заходит о гениях масштаба Леонардо да Винчи. В его случае стразу становится уместным употребление союза «и»: и живописец, и инженер, и механик, и патологоанатом, и ботаник, и искусствовед. В то же время, чтобы не ослепнуть от универсальности гения, посмотрим более внимательно, может, в его универсальности были и негативные стороны?
Известный автор «Жизнеописания» Леонардо Вазари находит для Леонардо да Винчи эпитет «небесный», но после этого добавляет: «Обладая широкими познаниями и владея основами наук, он добился бы великих преимуществ, не будь он столь переменчивым и непостоянным». Вот здесь мы и видим, какую черную тень образует универсальность для своего обладателя. Оказывается, — как пишет биограф Леонардо — Игорь Михайлов, — при таком разностороннем и неохватном интересе к окружающему миру, столь характерному для любого человека эпохи Возрождения вообще, и довольно-таки продолжительном сроке жизни, отведённым творцу судьбой, Леонардо мало что по-настоящему успел из задуманного им воплотить в реальности.
Тут, конечно, и беспокойная жизнь, начавшаяся столь удачно в одном из центров мировой культуры, во Флоренции, в правление покровителя наук и искусств Лоренцо Медичи, внесла свои поправки. Ведь Медичи был, грубо говоря, олигархом. А у олигархов, как известно, век недолог.
После кончины Леонардо осталось огромное количество записей, сделанных им по разному поводу на различные темы в записных книжках и тетрадях и на отдельных листах, множество рисунков и около десятка живописных полотен. Но, по замечанию Абрама Эфроса, из всех его полотен лишь «Тайная вечеря» — «единственное произведение Леонардо, которое в самом большом смысле слова можно назвать гармоничным». Другие же несут на себе печать незавершенности и дисгармоничности. А «Мона Лиза», по замечанию Лосева, «двусмысленная улыбка-гримаса». Всё это касается не только художественного творчества Леонардо.
Как пишет в своей книге «Эстетика Возрождения» тот же Лосев: «Его научная деятельность не в меньшей степени поражает своим размахом, с одной стороны, а с другой — своей несистематичностью, разбросанностью, фрагментарностью дошедшего до нас наследия, которое и принципиально несводимо к целому».
Не менее пессимистичен в выводах об универсализме Леонардо и итальянский философ Бенедетто Кроче: «…всесторонность его умаляется хотя бы тем, что мы склоны устранять его из области чистой философии, а так же и тем, что, как полагают, он вообще был равнодушен к судьбам своей родины и государств вообще. Аполитичность едва ли совместима с универсальностью».
Впрочем, у современников претензии к Леонардо были ещё более существенными. Они его упрекали в малообразованности. На что Леонардо реагировал весьма болезненно: «Хорошо знаю, что некоторым гордецам, потому что я не начитан, покажется, будто они вправе порицать меня, ссылаясь на то, что я человек без книжного образования. Глупый народ!…Они расхаживают чванные и напыщенные, разряженные и разукрашенные не своими, а чужими трудами…и меня, изобретателя, презирают».
С универсальностью Михаила Ломоносова дела обстояли удачнее. Борис Щергин в книге «Слово о Ломоносове» пишет: «…Диссертации свои сдает ранее сроков. Они блещут творческим проникновением в предмет. Недавно он затеял ученый спор с самим Гагеном об атмосферных осадках. Ломоносов – северный помор, и умозаключения его о плавающих айсбергах прелюбопытны!…»
Ломоносов также отдавал должное этому своему учителю: «…любовь мою к физике и математике переношу я на Вольфа и Эйлера. Это люди отменитые, а не по ихнему немецкому ранжиру поступают. Во студенчестве я от Вольфа всегдашнее снисхождение и добро видал. Немцы любят науку засолить да завялить, и солониною без нужды кормят старого и малого. У Вольфа малые сии едят молоко…»
Этим свойством истинного педагога – уметь преподнести знание не в виде сухарей, дерущих рот, а в виде… «млека и меда», то есть сделать предмет живым и интересным, – этим свойством в высшей степени одарен был сам Ломоносов – «отец наук российских»…
В Марбург Ломоносов заехал по пути, да и прогостил три года. Кроме точных наук, кроме языков и литературы штудировал он здесь новейшую философию. Литературу, прозу и поэзию, Ломоносов любил не как развлечение. Он испытывал и исследовал все, о чем горела душа.
Вот он приехал во Фрейберг учиться горному делу. Из металлургической лаборатории его палкой не выгонишь и пряником не выманишь. Однако в это же время особенно серьезно, внимательно и плодотворно работает он над теорией русского стихосложения. Оценив изящество и звучность стиха французского и немецкого, Ломоносов страстно принялся думать, в какой же склад и лад лучше и глаже укладывается русская поэтическая речь?… Уже было ясно, что латинские и польские вирши, которым доселе подражали русские стихотворцы, не могут оставаться образцами.
Работой над стихом Ломоносов начал одно из великих дел своей жизни – преобразование русского литературного языка. Как раз в это время Россия взяла у турок город Хотин, и Ломоносов послал в Петербург стихи в новом вкусе: «Ода на взятие Хотина». Ода понравилась. Ее поднесли ко двору.
Обыкновенно бывает так: кто посвятил себя поэзии или живописи, тот равнодушен к математике, к физике. Но талант Ломоносова был всеобъемлющ. Вдохновенно любя стихи и поэзию, едва ли не с большим волнением слушал он лекции Генкеля о богатствах земных недр. Мысленному взору юноши представлялись сокровища Урала и Сибири раскрытыми, явленными…»
Петр Ковалев 2014 год
Другие статьи автора: https://www.podskazki.info/karta-statej/