Сказать, что я не могу сделать усилие для того, что бы воздержаться от дурного поступка,— все равно, что признать себя не человеком, даже не животным, а вещью.
Сказать, что я не могу сделать усилие для того, что бы воздержаться от дурного поступка,— все равно, что признать себя не человеком, даже не животным, а вещью.
What do you think?