Есть эпигоны, которые выглядят жалко даже среди эпигонов, – это
эпигоны Маяковского, Кафки, Пикассо, Матисса. Эпигоны великой
школы реализма всегда будут сносны: они могут рассчитывать
на интересность самого материала.
Предтечи и эпигоны
Эпигонство как качество личности – склонность к механическому следованию, к подражательной, лишённой творческой оригинальности деятельности в какой-нибудь интеллектуальной сфере.
Один искатель счастья, увидев богатого и счастливого коммерсанта, подумал, что счастливым его делают богатство и коммерция, и сам решил стать коммерсантом и разбогатеть. Другой искатель, увидев счастливого семьянина, решил, что счастье ему приносят жена, дети и домашний очаг, и сам женился и обзавелся детьми и хозяйством. Третий — увидев счастливого священника, служащего в храме, сделал вывод, что счастливым его делает занимаемое им место, и сам стал попом. Шло время, но никто из них не стал счастливее. Они подражали внешнему и видимому и забыли о самом главном — любви, преданности и служении — вещах невидимых, которые только и придавали жизни тех людей вкус счастья.
Эпигон – безыскусный подражатель. В цирк приходит человек:- Вам не нужны подражатели птиц?- Нет, что вы, у нас таких навалом.- А жаль, — сказал посетитель и выпорхнул в форточку.
В Словаре по искусству Эпигонство (от греческого epigonoi — родившийся после), творчески несамостоятельное следование отжившим идеям, принципам и методам какой-либо художественной школы, научного или идейного течения в изменившейся исторической обстановке. В искусстве эпигонство проявляется в механическом заимствовании и воспроизведении в произведениях актуальных в прошлом сюжетов, конфликтов, формальных технических приемов, выхолащивании революционной, прогрессивной сущности творчества предшественников, что ведет к обеднению и вырождению искусства в рамках данного направления.
Эпигон — [рожденный после] — запоздалый последователь, поздний, измельчавший представитель какого-либо научного или политического течения либо художественной школы, применяющий отжившие идеи или методы своих предшественников.
Беда и вина эпигонства в непонимании или поверхностном, верхоглядном понимании темы, которой он решил заняться. Он игнорирует бытописание и характеры героев. Его жгучее желание – написать так, как до него писал другой автор.
Феликс Эльдемуров пишет: «Эпигон пользуется теми же образами, выводит героев с теми же качествами, пользуется теми же сюжетами, использует те же речевые обороты и т.д.
Множество эпигонских произведений создано на темы войны. Читаешь — и видишь и глупости, и нелепости… И всё это идёт под маркой «патриотического произведения». В одном таком опусе, помнится, бойцы в 41-м под Москвой размышляют о «холодной войне». В другом — «уже целый месяц солдаты этой роты мужественно удерживали противника в своих окопах», что есть откровенная нелепость — редкий солдат в то время мог удержаться на передовой более недели, его или убивали, или ранили, или роту заменяли, вследствие потерь, на другое подразделение. В ещё одном произведении читаем о массированных проволочных заграждениях — чего не было или почти не было в Отечественную войну… Становится ясным, что сам автор иного «источника вдохновения» помимо книг не имел, и воспоминаний реальных участников тех событий не читал, и рассказов ветеранов не слышал… А сколько писали и о деревне, и о заводах, и о работе учителя в школе авторы, никогда не соприкасавшиеся ни с тем, ни с другим, ни с третьим.
Настоящий автор, не эпигон, опирается, прежде всего, на свой собственный опыт, на своё видение и знание жизни. Здесь каждый из них уникален, как уникален и неповторим в своём взгляде на жизнь каждый человек. Подмечать мелочи, детали, чёрточки, сюжеты, образы, характеры и т.д. — взятые именно из жизни, а не почерпнутые у кого-то ещё.
Да, это сложнее, это многотрудно. Но в этом-то и кроется и раскрытие, и развитие, и сила таланта настоящего писателя».
Бывают и в эпигонстве исключения. Поэт Э. И. Губер (1814—1847) написал сильное стихотворение на смерть Пушкина, в свое время не увидевшее света в силу цензурных условий (оно было опубликовано только в 1857 году). Стихотворение Губера в той части, где он проклинает убийцу Пушкина, до известной степени перекликается с лермонтовским стихотворением «Смерть поэта»:
А ты!.. Нет, девственная лира
Тебя, стыдясь, не назовет,
Но кровь певца в скрижали мира
На суд веков тебя внесет.
Влачись в пустыне безотрадной
С клеймом проклятья на челе!
Твоим костям в могиле хладной
Не будет места на земле!
Не знай надежды светозарной,
Чуждайся неги сладких снов
И в глубине души коварной
Таи проклятия веков!..
(«На смерть Пушкина»).
Еще более выразительны и полноценны в этом отношении стихи А.А. Шишкова, которые в силу своей открытой революционности не могли быть опубликованы, но получили распространение в рукописи в числе других «запрещенных сочинений». Среди них — замечательная политическая эпиграмма (приписывавшаяся Пушкину):
Когда мятежные народы,
Наскуча властью роковой,
С кинжалом злобы и мольбой
Искали бедственной свободы, —
Им царь сказал: «Мои сыны,
Законы будут вам даны,
Я возвращу вам дни златые
Благословенной старины».
И обновленная Россия
Надела с выпушкой штаны.
Петр Ковалев 2015 год
Другие статьи автора: https://www.podskazki.info/karta-statej/