Фанатизм как качество личности – склонность слепо, неосознанно, не признавая никаких аргументов, безальтернативно следовать определенным представлениям и убеждениям; проявлять крайнюю нетерпимость к любым иным мировоззрениям.
— Если хотите постичь истину, идите во-о-о-он к тем скалам, — показал вдаль рукой Учитель. — И проверьте, что крепче — камень или ваши головы. Через несколько дней ученики вернулись из утомительного путешествия. Тем, кто пришёл с безучастным выражением лица, Учитель гневно сказал: — Уходите, вы не слушаетесь меня. Вы не дошли до скал. Тем, кто пришёл просветлённым, Учитель лишь улыбнулся, промолчав. У тех же, у кого лбы были разбиты в кровь, а глаза горели фанатичным огнём, он спросил тихо: — Да разве же я вас об этом просил?
Человеческий разум выполняет ряд функций – понимание истины, способность запоминать, заблуждаться и сомневаться. Сомнение – это совесть разума, заставляющая его еще раз возвращаться к пониманию того или иного вопроса, анализировать его со всех сторон. Поиск истины сопряжен сомнениями. Ее любимцы твердо знают, что нужно все подвергать сомнению, прежде чем дать отмашку на согласие, при этом не делать исключения и для себя. Когда в разум впечатлительного, эмоционального, неуверенного в себе человека поступает информация, сильно волнующая его ум и чувства, а в разуме атрофирована функция сомнения, он слепо принимает ее. В таком алгоритме зарождается фанатизм, как помешательство, безумие, исключительная увлеченность, глупая доверчивость и слепое поклонение. Как всякий нейтрализатор разума, фанатизм неуклонно ведет человека к деградации.
Фанатик – это инвалид разума, у которого атрофирована функция сомнения, и, в силу этого обстоятельства, он слепо следует любой идее, всколыхнувшей и взволновавшей его впечатлительный, эмоциональный ум. Беда фанатизма состоит в отсутствии пытливого ума и сомневающегося разума, в лени и нежелании искать истину. Ему сказали: «Во всех твоих несчастьях виноваты кавказцы», мысль взволновала неопытный ум своей простотой и ясностью, и он поверил, не анализируя, не проверяя, не сомневаясь. Фанатик говорит: «Пусть лошадь думает — у нее голова большая. Мне нечего думать и так все ясно». Так работает лень и нежелание искать истину при ампутированной функции разума на сомнение. Фанатика стоит пожалеть, ибо он слеп как андабат, и становится жертвой этого своего недуга. Андабатами в Древнем Риме называли гладиаторов, чье лицо закрывал щиток с узкими прорезями, отчего воин почти ничего не видел. Отчаянно размахивая мечом, андабат старался восполнить этот недостаток, но чаще всего поражал воздух, тогда как подкравшийся противник набрасывал сеть и наносил ему смертельную рану.
Итак, алгоритм фанатизма прост: поступление входящей информации (раздражитель) – впечатлительное, эмоциональное восприятие без тени сомнений в ее истинности, доверчивость – принятие как руководство к действию – усугубление реакции – зацикливание. На последних двух стадиях фанатизм получает энергетический заряд. Человек повторно пропускает через ум ту же самую идею, только в других интерпретациях, возникает цепная реакция, когда мозг все время возвращается к одной и той же мысли. Гитлер не способен был более десяти минут не говорить о евреях. Неуверенный в себе человек, вооружившись фанатизмом, например, сотворив себе кумира, находит в нем своего рода компенсацию за свою закомплексованность.
Фанатик постоянно находится под прессом стресса. У нормального человека за сутки ум может пропустить десятки тысяч мыслей. «Болтовня ума» сопровождается свободным полетом мыслей. Фанатик – это человек одной доминантной мысли. Его заставляют обстоятельства жизни на секунду переключаться от доминантной мысли на текущие потребности дня, но он делает это машинально, в полусне, не теряя контакта с фанатичной идеей. Недаром слово “фанатизм” происходит от латинского fanaticus — “исступленный”. А то, в свою очередь, от fanum — “храм”. В Древнем Риме фанатиками называли храмовых жрецов, выказывавших особое религиозное рвение.
Фанатизм нельзя смешивать с религиозностью. Дело не в религии, а в том, как человек верит. Фанатик, в отличие от верующего, говорит: «Мой Бог лучше» и агрессивно относится к представителям других духовных традиций. Религия его не учит ненависти к инаковерующим. Если учит, значит, это не религия, а секта. Вспомните подпоручика из «Бесов» Достоевского: он разбил все иконы, затушил все свечки и тут же вывесил в красном углу портреты философов-атеистов и… снова благоговейно зажег свечи.
Парадоксально, но фанатику безразлично, какому культу служить. Был бы культ, а фанатики найдутся. Фанат получает «кайф» не от кумира, а от служения ему. То есть, кумир – это ширма фанатизма, по-настоящему он ценит не Пресли, Мерлин Монро или Аллу Пугачеву, а свое «бескорыстное» служение им. Иными словами, фанатизм – это самообслуживание впечатлительного ума удовольствием от процесса служения кумиру либо какой-то идее.
Фанатизм вечно недоволен и неудовлетворен внешним миром. Исповедуя принцип: «Не стоит прогибаться под изменчивый мир, пусть лучше он прогнется под нас», он с юношеским максимализмом стремится раскачать политическую ситуацию в своей стране. Не случайно «темный попутчик» фанатизма пробуждается в переходные для страны периоды. Это золотое время для оголтелых фанатиков, когда можно разрушить общественное здание до основанья, а отстраивать будут другие. Фанатизм – это всегда разрушение, горе, слезы и кровь. Это заразная болезнь для обезверенных и обесчеловеченных особей, цепляющая их на крючок целеустремленности и искренности. Оскар Уайльд справедливо подметил: «Самое непростительное в фанатике – это его искренность». Твердолобый юнец завистливо смотрит на блеск глаз фанатика, его подкупает убежденность и жертвенность, отчаянная решимость и романтика его жизни. Стремясь подражать кумиру, он пополняет армию фанатиков.
Внутренний мир фанатика окрашен в черный и белый цвет. Никаких полутонов. Если враг не сдается – его уничтожают. Кто не с нами, тот против нас. Фанатизм нуждается во враге, как наркоман в дозе. Как писал Николай Бердяев, «фанатизм всегда делит мир… на два враждебных лагеря. Это есть военное деление. Фанатизм не допускает сосуществования разных идей и миросозерцаний. Существует только враг. Это страшное упрощение облегчает борьбу… Подобно ревнивцу, всюду видит лишь одно: лишь измену, лишь предательство, лишь нарушение верности единому, — он подозрителен и мнителен, всюду открывает заговоры против излюбленной идеи».
Надо понимать, что фанатик, обладая разумом, не способным к сомнениям, испытывает состояние детской беспомощности. Ему нужна «мама», а еще лучше вместе с папой и мощными братьями, которые всем «покажут», если кто-то замыслит его обидеть. Когда нет «семейной» поддержки, неуверенный в себе человек с низкой самооценкой тревожится от своей беззащитности в окружающем враждебном мире. Вот он и тянется под крылышко стаи, пытается влезть под крышу сильных мира сего. Михаил Веллер пишет: «Когда буйная энергия юности концентрируется в одной точке — пробивная сила развивается страшная. Фанатики, достигающие порой вершин, получаются именно из ребят, чем-то природой обделённых: робких, слабых, некрасивых, бедных, — всё их стремление к самоутверждению принимает единое направление, в котором они могут превзойти других, компенсируя свою ущербность». В окаянные дни переворотов, фанатик испытывает, по мнению Э. Эриксона, острое желание «поддаться тоталитарной и авторитарной иллюзии целостности, заданной заранее, с одним лидером во главе единственной партии, с одной идеологией, дающей простое объяснение всей природе и истории, с одним безусловным врагом, который должен быть уничтожен одним централизованным карательным органом, — и с постоянным направлением на внешнего врага бессильной ярости, копящейся в этом государстве».
Фанатизм и любовь также далеки друг от друга, как добро и зло. Любовь предпочитает единение, сокровенность, слияние родственных душ. Третий лишний и прочие подсматривающие ей ни к чему. Фанатизм – стадное чувство, он «любит» кумира коллективно и прилюдно. Главное сбиться в кодлу, самоутвердиться за счет массовости, а кумир и идеи до лампады. К футбольным фанам не случайно липнет всякое отребье, которая и правил игры не знает. Есть такой фанатский анекдот: “Пацан говорит бывалому фану, что они с корешами решили организовать фан-группу. «А сколько вас?» — спрашивает фан. — “Двадцать. Только половине футбол до лампочки!»
Фанатизм – это возвеличивание абстрактного, оторванного от жизни мнения, не сомневающегося разума, в ущерб и разрушение конкретных жизней ни в чем неповинных людей. Политические и религиозные фанатики пренебрегают жизнями окружающих людей. А это уже серьезнейшая проблема, с которой человечество столкнулось в лице «идейных» террористов. Как бы они себя не называли, суть одна – фанатики. Исследуя психологию фанатиков на примере убийцы германского министра иностранных дел В. Ретенау (данный инцидент произошел в 1922 г.) Керна, Э. Фромм приводит следующее его высказывание: «Я бы не вынес, если бы расколотое на куски поверженное отечество снова возродилось в нечто великое… Нам не нужно “счастье народа”. Мы боремся, чтобы заставить его смириться со своей судьбой… На вопрос о том, как он, кайзеровский офицер, смог пережить день революции, он отвечает: “Я не пережил его. Я, как приказывала мне честь, пустил себе пулю в лоб 9 ноября 1918 г. Я мертв, то, что осталось во мне живого, это — не я. Я не знаю больше своего “Я” с этого дня… Я делаю то, что должен. Поскольку я должен был умереть, я умираю каждый день. Все, что я делаю, есть результат одной единственной мощной воли: я служу ей, я предан ей весь без остатка. Эта воля хочет уничтожения и я уничтожаю… а если эта воля меня покинет, я упаду и буду растоптан, я знаю это”». Э. Фромм отмечает: «Мы видим в рассуждениях Керна ярко выраженный мазохизм, который делает его послушным орудием высшей власти. Но самое интересное в этой связи — всепоглощающая сила ненависти и жажда разрушения, этим идолам он служит не на жизнь, а на смерть. … И когда мы анализируем психическую реальность таких людей, то убеждаемся, что они были разрушителями… Они не только ненавидели своих врагов, они ненавидели саму жизнь. Это видно и в заявлении Керна, и в рассказе Соломона (один из сподвижников Керна — В. И., М. К.) о его ощущениях в тюрьме, о реакции на людей и на саму природу. Он был совершенно неспособен к положительной реакции на какое-либо живое существо».
Петр Ковалев 2013 год
Другие статьи автора: https://www.podskazki.info/karta-statej/