Все люди бестолковые, толковыми бывают только словари!
Шутка
Бестолковость как качество личности – склонность проявлять непонятливость, неприспособленность и несообразительность; делать что-то без определенной цели, без толку; не понимать невразумительность, бессвязность и нелепость своих слов и поступков.
Жил в одной деревне мужик с бабой. Всем мужик был хорош: и работящий и не ленивый, да одним обижен судьбой — мало было у него ума. Раз посылает баба мужика в лес за дровами. Съезди, — говорит, — наруби дров, я хоть печь — истоплю да щей наварю. Мужик запряг лошадь и поехал. Приехал в лес, взобрался на большую сосну, вынул из-за пояса топор и хочет рубить тот сук, на который сел. Случилось в эту пору проезжать мимо мужичку из соседней деревни. Взглянул он на мужика и закричал: Что ты, бестолковый, делаешь? Ведь убьёшься! - Мужик глянул на него и сказал: А ты почем знаешь, что упаду? Ведь не святой! Поезжай-ка — своей дорогой. Крестьянин видит, что нечего толковать с дураком, и поехал дальше. Не успел отъехать и десятка сажень, как сук подломился, мужик упал и расшибся. Полежал он немного, поохал, встал и пошел догонять того крестьянина, чтобы узнать, откуда тот знал, что он упадет.
В русском языке не существовала приставка «бес». Была только приставка «без» — то есть отсутствие чего-либо. БЕСа внедрили в русский язык большевики в 1921 году, чтобы поиздеваться над верующими и церковью. Человек пишет одно, а подсознание рисует совсем другой образ, ведь «бесовские» слова принципиально изменили смысл. Теперь у нас Бес — толковый. Кроме того, он славный, сильный, сердечный, чувственный, ценный, культурный, путный, совестный и полезный. Исследователь реформ русского языка Г. Емельяненко пишет: «Перед сотнями русских слов «бес» стало как пристав, как надзиратель за тем, чтобы корневое значение было перевернуто. Слова с «бесами» издевательски скрывают в своем звучании похвалу рогатому».
Бестолковость – особа – некумека с хорошо проветриваемой головой. Она мало приспособлена к жизни, несообразительна и несобранна. Ей нужно долго и нудно что-то толочь, чтобы она, наконец, уразумела, что от неё хотят. Одно слово – бестолочь. Она хронически попадает в нелепые, глупые ситуации и не извлекает урок из своих ошибок, вновь наступая на уже известные грабли. Более того, она с завидным постоянством генерирует новые глупости и несуразности.
Бестолковость бывает обычная и незаурядная. Обычная бестолковость крайне несообразительна и ленива. Именно про нее говорят «тормоз», «пустоголовец», «ума, как у ракушки», «баран», «тупак» и «бестолковщина». Слова Ленина: «Учиться, учиться и учиться…» она воспринимает в штыки. Эта разновидность бестолковости может быть не обделена практической сметкой, поэтому, глядишь – бывший отличник бедствует, а посредственная бестолковость «кудряво», припеваючи живет.
Встречаются два одноклассника. Один — бывший отличник — доктор экономических наук, в потертом костюмчике, с лысиной на голове и при этом бедный. Другой — бывший двоечник — прекрасно одетый пахнущий дорогим парфюмом — богач. — Вась, это ты? На 600-том «Мерсе», в красном пиджаке! Ведь в школе у тебя всегда были одни двойки. По математике у тебя дважды два всегда пяти равнялось. О квадратном корне ты вообще никогда не слыхал! Я — школу с медалью закончил, институт — с красным дипломом, а сейчас — полная задница… Как?! — Ты понимаешь Санек. Все очень просто, в натуре. Еду в Германию и покупаю бочку пива за 1000 баксов. Приезжаю домой, толкаю ее за 3000 баксов. Вот на эти два прОцента и живу…
Незаурядная бестолковость, прекрасно чувствуя на вершинах человеческого познания, мало ориентируется в самых простых житейских вопросах. Если её послать в магазин за хлебом, она может с третьего раза принести хлеб. Жизненная беспомощность – основное ее свойство. Когда жену Чарли Чаплина спросили, что она думает о своем муже, та ответила: «Мой муж гений! Он умеет делать абсолютно всё, кроме денег!» Деньги у незаурядной бестолковости «горят в руках», исчезая в самых фантастических направлениях. Накопительство ей не по душе. Зато проявить расточительность, угрохав все наличные на покупку столового сервиза на сто персон, хотя в семье трое – это всегда, пожалуйста.
Обычная бестолковость выращивается посредством критики и придирок со стороны родителей и воспитателей. «Удобрением» для бестолковости служат такие высказывания: «У тебя руки не оттуда растут», «А тебе говори не говори – не доходит…», «Все дети как дети, а ты…», «У тебя что, совсем мозгов нет?», «Сколько раз тебе говорить!», «Что, трудно догадаться, что…», «Когда, наконец, до тебя дойдет…». Каждое высказывание надо с горечью в голосе закреплять окончательным вердиктом – «Бестолочь!»
Еще одно хорошее средство для взращивания обычной бестолковости – вогнать ребенка в страх, чтобы он боялся что-то говорить. Ребенок на глазах проявляет бестолковость. Страх порой и взрослого человека вгоняет в ступор, парализует волю и разум. Человек «тупеет» на глазах, становится жалким, пришибленным и беспомощным.
Незаурядную бестолковость проявлял великий русский поэт Николай Некрасов в отношениях со своей любимой женщиной – красавицей Авдотьей Панаевой. У поэта есть замечательные строки, обращенные к ней:
Мы с тобой бестолковые люди:
Что минута, то вспышка готова!
Облегченье взволнованной груди,
Неразумное, резкое слово.
Панаева досталась фанфарону, неисправимому кутиле, человеку, пустоту которого, как сокрушался Белинский, «не измерить никакими инструментами». Нахваставшись перед друзьями красавицей-женой, Иван Панаев уже в первый год женитьбы потерял к ней интерес и бросился за новыми легкомысленными юбками. А Авдотье назначил роль украшения гостиной. И не стремился защищать от откровенных домогательств некоторых приятелей. Авдотья сама, как могла, сдерживала их пыл. Любви хотелось жадно, но разве чувства предлагали ей многочисленные вожделеющие взгляды? Потому и 22-лений Николай Некрасов, введенный в их дом Белинским, получил решительный отказ – сразу, как только, по примеру многих, жарко припал к ее руке.
Биограф Некрасова Елена Горбунова рассказывает, что однажды Некрасов катал Авдотью на лодке по Неве и вдруг, вдали от берега, возобновил дерзкие ухаживания, пригрозив, что в случае отказа прыгнет в воду. И, можете не сомневаться, пошел бы ко дну – ведь плавать не умел! Неприступная красавица хмыкнула, а он возьми… да прыгни! Панаева подняла крик на всю реку. Обезумевшего поэта выловили и кое-как привели в чувство. А он тут же запел свое: не согласитесь, дескать, обожаемая, ответить на мои чувства, пойду и опять прыгну. Да так, что, будьте покойны, вытащить не поспеют. И ледяная корочка, сжимавшая сердце Авдотьи Яковлевны, хрустнула…
В 1846 году супруги Панаевы в компании с Некрасовым справили летние месяцы в своем имении в Казанской губернии. Здесь поэт детально обсудил с Панаевым план выкупа и совместного возрождения журнала «Современник». И здесь же окончательно сблизился с его женой – как и мечтал. Вернувшись в Петербург, богемная троица поселилась в одной квартире. И началась странная жизнь… Иван Панаев – муж без жены, редактор без журнала (всеми делами процветающего издания заправлял Некрасов), рогоносец без обмана… И Авдотья – супруга перед Богом и людьми одного, по факту и велению сердца – другого.
Некрасов, не всегда откровенный на словах, все половодье своих чувств излил на бумагу. Так родился поэтический «Панаевский цикл» – история неровной, бурной, мучительной любви. Редкий день обходился без скандала. Некрасов был патологически ревнив. И столь же страстен, сколь непостоянен. Обвиняя, подозревая, распаляясь и незаслуженно оскорбляя, он остывал и мчался к Авдотье мириться только после ее ответных обвинений. «Мы с тобой бестолковые люди: что минута, то вспышка готова!… Легче мир – и скорее наскучит», – объяснялся в рифмах поэт. По-видимому, иной формы, кроме тяжелой и гнетущей, Николай Некрасов своему чувству придавать не хотел. Приступы яростной ревности и сокрушительной страсти сменялись у Некрасова холодным отчуждением. Одолеваемый черной хандрой, он мог страшно оскорбить, нередко – в присутствии посторонних. Панаева страдала и терпела. Он поэт, у него сложная натура. Но он ее любит, любит… Хотя порой видеть не может. И крутит такие постыдные интрижки, что всем друзьям за него совестно и обидно за нее.
А Некрасов сбегает в Рим, в Париж, в Вену. Видеть опостылевшую своей «покорной грустью» Авдотью не может. Но, не выдержав ее отсутствия, зовет к себе. И думает: «Нет, сердцу нельзя и не должно воевать против женщины, с которой столько изжито. Что мне делать из себя, куда, кому я нужен? Хорошо и то, что хоть для нее нужен». Но… вновь бежит от своей мучительной привязанности. И исповедуется в письмах к другу Боткину: «Сказать тебе по секрету – но чур, по секрету! – я, кажется, сделал глупость, воротившись к ней. Нет, раз погасшая сигара – не вкусна, закуренная снова!..» И не нужна Авдотья мятущемуся Некрасову, и необходима, и выбор здесь только между тем и этим. Себе покоя не находит и ее, не виноватую в своей любви, терзает.
Она устала. Ее красота, пылавшая 40 лет, начала увядать. Сошел румянец, поблекли глаза. Семья?.. Детей не было. Панаев умер у нее на руках, успев испросить прощения за те мучения, что доставлял. А Николай… Сейчас она катается по городам Италии и Франции без видимых целей, без удовольствий. А он не пишет… Он забыл, он, кажется, никогда больше не позовет ее назад. Мучительно! И так хочется иметь ребенка, чтобы заботиться о ком-то… И ненавистны эти приемы, театры, выезды, все это невеселое веселье… Пятнадцать лет любви-борьбы с Некрасовым истощили ее силы – Авдотья больше не могла сражаться. Собралась с духом… и сожгла все мосты.
Затянувшееся путешествие по чужим странам и петлям собственных чувств закончилось. Панаева вернулась в Россию и в 1864 году вышла замуж за критика Головачева. Родилась дочь, и Авдотья с головой ушла в ее воспитание. После 15 лет жизни с Николаем она еще 15 прожила вне его существования, изредка прислушиваясь к грому некрасовской поэзии и отголоскам слухов о часто меняющихся в его сердце женщинах. И еще 15 лет – после его смерти, влача бедное существование и зарабатывая на пропитание литературными трудами. А Некрасов, после разрыва отданный другим страстям, конечно, жил неспокойно. И все-таки тужил по ней, Авдотье, до смерти не забытой:
«Безумец! Для чего тревожишь
Ты сердце бедное свое?
Простить не можешь ты ее –
И не любить ее не можешь!..»
Петр Ковалев 2013 год
Другие статьи автора: https://www.podskazki.info/karta-statej/