Муж помогает по дому — Лучше бы ты
на диване лежал, черт косорукий!
Женская логика
Когда работаю без настроения, то всё из рук валится.
А когда работаю с огоньком – всё из рук выпадает.
Только когда лежу с бутылкой пива в руках, ничего
страшного не происходит. Наверно, завязывать
надо с работой, чувствую – не моё это.
Размышления косорукого
Косорукость как качество личности – склонность быть неловким, несуразным, неуклюжим, неповоротливым, дубоватым, таким, у кого всё валится из рук.
В некотором царстве, в некотором государстве жила-была царевна Несмеяна. Придворные бессчетное количество раз пытались ее рассмешить, но их тщетные попытки были безуспешны. Как-то привели в ее покои трех пленных и сказали: — Царевна никогда не смеялась. Вы должны рассмешить ее, иначе вас ждет лютая смерть. Мы даем вам два титановых шарика и закрываем в пустой закрытой комнате. Кто рассмешит, тот получит свободу и щедрую награду.
Спустя три дня царевна приходит к первому пленному. Тот виртуозно жонглирует шариками и пляшет. Царевна: — Не, это я всё уже видела! Повесьте его! Приходит царевна ко второму. Тот преспокойненько проглатывает шары, а через некоторое время выплёвывает их обратно. Царевна: — Не, это примитивно, банально и совсем не смешно! Повесьте его!
Наконец, пошла к третьему. Час нет, Два нет. Вдруг выходит: смеется – заливается. Слуги к ней: — Ну как, как он это сделал, как он Вас насмешил??? Царевна: — Ну, дает, чёрт косорукий. Полностью закрытая пустая комната, титановые шарики и что вы думаете? Один сломал, другой потерял!
Косорукость – всё равно что безрукость, ибо проявляется как хроническая неспособность проявлять умелость, искусность и ловкость, получая при этом обидные ярлыки: «корявые руки», «криворукий», «руки-крюки».
Косорукий человек на психологическом уровне – это корявые руки, растущие с явно не приспособленного для этого места. Корни данного качества личности можно найти в неспособности к концентрации на одном виде жизнедеятельности, в рассеянности, не сосредоточенности и, зачастую, в банальной истине – не лежит сердце к этому занятию, нет к этому ни малейшего интереса, не говоря о способностях, одаренности или предназначении. — Ну, не моё это, – говорит косорукий, откладывая в сторону поломанный утюг и опасливо отодвигаясь от розетки, – Я обязательно сделаю короткое замыкание. Со мной опасно иметь дело. Лучше мне ничего в руки не давать.
Рассказывает женщина: – Люблю точить ножи. Вообще росла без отца, и нам с мамой все приходилось делать самим. А когда я вышла замуж, чтобы приобщить мужа к семейному быту, стала умильно просить его кое-что делать по дому, ну там, банку открыть, не лени ради, а дабы сопричастность была! Внутренне скрипела зубами над его косорукостью. Спалилась случайно, не заметила, как он пришел пораньше и зашел на кухню. А я там – опа! в два взмаха разрубила курицу, за один взмах и ровно вскрыла консервную банку. Реакция мужа: – Стопудово, ты и пирожки умеешь делать…
Косорукий – явная опасность для окружающих, его шаловливые ручонки могут натворить немало бед.
Ярослав Гашек в книге «Опасный работник» создал красноречивый образ косорукого: «Учти, весь этот ряд твой. Гляди, как мы тебя обогнали… Боже милосердный, да что это ты натворил? Зачем свалил все в одну кучу? — Так ведь практичнее. Сперва сделаю стог, а потом этот стог сразу и переверну. Какой смысл возиться с маленькими кучками? У покойного дедушки таким манером я за два часа перевернул две тысячи куч. Конечно, если ты против, я могу и разбросать, но нахожу, что это непрактично. — Ячмень-то ведь должен высохнуть, — пытался растолковать мне Грнчирж. — А ты раньше говорил, что у вас есть сушилка, — напомнил я. — Так это же для фруктов, — завопил он, чуть не плача. — Ну, ну, так я же ничего особо вредного и не предлагаю, — успокаивал я приятеля. — Я думал, как лучше, практичнее.
Мы снова принялись за работу. Я разбросал любовно собранную кучу и с удвоенной энергией принялся за следующий ряд, который находился слева от меня. Не прошло и четверти часа, как снова появился Грнчирж. — Боже правый, помилуй нас! — уже издалека кричал он. — Голубчик, ведь ты перевернул обратно все, что мы уже переворачивали, теперь мокрый опять внизу и придется все начинать сызнова! А у тебя небось и для этого есть объяснение? — Конечно, — ответил я. У моего покойного дедушки мы всегда так делали, чтобы зерно быстрее сохло. Носишь взад-вперед, туда-сюда, вот оно и сохнет, потому что отовсюду воздух. Иногда мы даже подвешивали колосья на веревках, как белье.
Тут я увидел, что мой друг Грнчирж кусает губы. Однако, справившись со своим гневом, он сказал: — Будь добр, отправляйся-ка вон к той девчонке, что присматривает за ребенком одной нашей работницы, и передай ей, чтобы она шла переворачивать ячмень, а сам пока понянчишься с младенцем. — У покойного дедушки… — Ступай, ступай. Я пошел с радостью. Значит, нянчить младенцев — тоже полевая работа. Это был милейший годовалый мальчонка. Уселись мы с ним на сруб колодца, а он возьми да и выскользни у меня из рук, так и свалился прямо в воду. — Грнчирж, — заорал было я, — принеси мне грабли, у меня мальчишка в колодец свалился! Конечно, лучше было, пока не поздно, вытянуть парня без граблей, что я и сделал. Но переполох все же поднялся. Перепуганная мать, обливаясь слезами, вместо ячменя сушила своего сыночка. А Грнчирж заметил: — Должно быть, у твоего покойного дедушки тоже бросали детей в колодцы? — По четыре, а то и по пять сразу, — забормотал я, не соображая, что говорю: в этот драматический момент я продолжал думать о снопах.
Женщины смотрели на меня с ужасом. — Знаешь, — сказал мой приятель Грнчирж, — иди-ка ты лучше пить пиво… Перед обедом я к тебе загляну, а после обеда пойдем к Самекам на поле снопы возить. Видимо, на тяжелой работе от тебя будет больше проку. «Вот тебе раз, — подумалось мне, — от меня ждут пользы на более тяжелой работе. Значит, то, что я пережил утром, считается пустяком?»
Между тем и у Самеков и в трактирчике уже прослышали о чудодее, который кидает на воз не по одному, а по четыре-пять снопов зараз. Ну, разумеется, такого богатыря следовало угостить. Основательно нагрузившись, мы выехали в поле. В руки мне сунули какую-то занятную вещицу. Она состояла из палки, на конце которой чрезвычайно хитроумным способом были укреплены три острия. — Где бы мне взять вилы? — спросил я у Самека. — Да они же у тебя в руках! — удивился крестьянин. — Прошу прощения, я просто не обратил внимания, — небрежно извинился я и принялся рассуждать о том, что, наверное, быть дождю, обязательно пойдет дождь, потому что уж очень жарко, и хорошо бы, если б стало немножко попрохладнее.
Крестьяне не любят таких прогнозов, особенно в пору жатвы, когда нужно успеть свезти снопы в ригу. Препирательства продолжались до тех пор, пока мы наконец не очутились на поле среди снопов. Снопы были отменно крупными и тяжелыми. Мы начали накладывать их на телеги. Жара стояла невыносимая, и я прибег к хитрости. Я развязывал сноп и, подхватив небольшую его часть на вилы, перетаскивал на телегу. — Ты что это делаешь? — прикрикнул на меня Грнчирж. — Упрощаю свою задачу, — отозвался я, — потому что мой способ практичнее, чем… Грнчирж снова всучил мне вилы, которые я, приступая к логическому обоснованию преимуществ своей инициативы, воткнул было в землю.
— Не позорь меня, — взмолился он, — подцепи сноп и подавай на телегу! Вообразите, что вам нужно поднять полутораметровую жердь с пудовой гирей на конце и затем швырнуть эту гирю вверх, на высоту трех метров, причем не раз и не два, а пятьдесят, сто, тысячу раз. Я ухватился за вилы, издалека прицелился в сноп, нацепил его и, крякнув, подбросил на телегу. Пошатываясь, я носил снопы к телеге и кидал их наверх. Силы уже оставляли меня, и на десятом снопе я решился на отчаянный шаг. Поднатужившись, я со всего размаха огрел снопом батрака Штепана, который стоял на телеге укладчиком. На этот подвиг ушли мои последние силы. Штепан слетел с телеги, как яблоко с яблони, и угодил прямо на бабу, которая как раз несла в большом жбане пиво к ужину. Раздался ужасный, жалостный вопль: пиво поминай как звали. Когда все успокоились, мне велели отложить вилы. Я отнекивался, говоря, что только-только вошел во вкус, но они все-таки поставили меня к лошадям, объяснив, что это никакое не понижение, чему я, разумеется, не поверил.
Не удалось мне отличиться и возле лошадей. Просто я не вовремя произнес «но!», кони дернули, телега покатилась, и бедняга Штепан снова оказался на земле. Крестьяне прогнали меня и от лошадей и больше уж ничего мне не доверяли. Некоторое время я изгнанником шатался по полю, а потом опустился на межу. Моя новая попытка принять участие в общей работе с вилами в руках была безуспешной. Крестьяне вырвали их у меня. И я снова очутился на меже».
Петр Ковалев 2017
Другие статьи автора: https://www.podskazki.info/karta-statej/