Пошлость – склонность с ложной претензией придерживаться такого образа жизни и мышления, который вульгаризирует человеческие духовные ценности.
Составляя представление о пошлости, первое, что приходит на ум – тривиальность, избитость, банальность, обыкновенность, обыденность и подражание. Даже вульгарность способна быть привлекательной и самобытной: «Великое искусство, — писал Б. Брехт, — всегда немного вульгарно». Пошлость начисто лишена оригинальности и очарования, она сера и уныла, как хмурое утро похмелья. Даже в дуальной паре «Безобразное – Прекрасное» первое понятие контрастирует со вторым, только углубляя наше понимание красоты и великолепия мира. Пошлость, с эстетическим апломбом пародируя и подражая прекрасному, изгаживает его отсутствием вкуса, уничтожает истинную смысловую нагрузку оригинала. Хороший вкус как раз и является антиподом пошлости. В. Набоков писал: «Пошлость — это не только явная, неприкрытая бездарность, но главным образом ложная, поддельная значительность, поддельная красота, поддельный ум, поддельная привлекательность. Припечатывая что-то словом «пошлость», мы не просто выносим эстетическое суждение, но и творим нравственный суд. Все подлинное, честное, прекрасное не может быть пошлым».
В. Набоков точно подметил, что определяющим для пошлости является ложная претензия: пошлость — это нечто «ложно значительное, ложно красивое, ложно умное, ложно привлекательное». Вредоносное влияние пошлости состоит в приписывание эстетической значимости объектам и обстоятельствам внешнего мира, которым выпало несчастье с ней столкнуться. Например, в живой, теплой и милой обыденности нет никакой пошлости, пока кто-то не начнет приписывать ей особой значимости и дополнительной эстетической ценности, а кто-то эту оценку не разделяет. Обои в цветочек, кремовые шторы и поход за грибами независимо от людских оценок не могут быть пошлыми, таковыми они становятся, когда в них видят избыточную эстетическую важность.
В. Шукшин в «Любавиных» показывает, как насаждается пошлость: «Завтра, в воскресенье, мы, например, организуем рейд под названием: «Долой пошлость!» Будем заходить в дома и объяснять хозяевам, особенно молодым, что всякие картинки с лебедями, разные кошечки, слоники — все это ужасная безвкусица, мещанство. Это не красиво, а пошло. Надо объяснять людям, что это некультурно. Чем так засорять свои комнаты пестрым хламом, лучше купить две-три хорошие репродукции картин больших мастеров и повесить у себя. Это, кстати, будет и дешевле. И это будет культурно».
Этот отрывок из «Любавиных» рисует порочный круг пошлости. Осуждая картинки с лебедями, как пошлость, «миссионеры» в своих глазах возвышаются над людьми, погрязшими в мещанстве. Снисходительно поглядывая на них, они думают: «Вот наши ценности – истинные, мы избранные, со своим социалистическим реализмом мы бесконечно превосходим таких отсталых и мелкобуржуазных людей». «Миссионер» новых эстетических ценностей, вынося приговор пошлости мещанства, на самом деле крутится в порочном круге пошлости. Удовольствие, испытываемое от превосходства над мещанами, является одним из самых тривиальных и банальных путей, а это, как известно, неотъемлемые атрибуты пошлости.
Пошлость бездумно заимствует внешние атрибуты не понятой ею моды, культуры или манер поведения. Поэтому выглядит перед окружающими как белая ворона, как помпезная пародия на изысканность и самобытность. Характерный пример описал И. Бунин в рассказе «Митина любовь»: «Читала она с той пошлой певучестью, фальшью и глупостью в каждом звуке, которые считались высшим искусством чтения в той ненавистной для Мити среде, в которой уже всеми помыслами своими жила Катя: она не говорила, а все время восклицала с какой-то назойливой томной страстностью, с неумеренной, ничем не обоснованной в своей настойчивости мольбой, и Митя не знал, куда глаза девать от стыда за нее».
В противовес пошлости изысканная простота при первом же на нее взгляде разоблачает фальшь пошлости. В частности В. Набоков писал: «Я утверждаю, что простой, не тронутый цивилизацией человек редко бывает пошляком, поскольку пошлость предполагает внешнюю сторону, фасад, внешний лоск. Чтобы превратиться в пошляка, крестьянину нужно перебраться в город. Крашенный от руки галстук должен прикрыть мужественную гортань, чтобы восторжествовала неприкрытая пошлость». Иными словами, пошлость ассоциируется не с грубой телесностью, а с пародийными попытками демонстрации утонченности и возвышенности.
Пошлость по своей сути повторяема и банальна, как «Собачий вальс», пошлый курортный роман или «любовь» между зятем и тещей. Она предсказуема и не оригинальна, как ежедневный поход детей в школу. Претендуя на оригинальность и эксклюзивность, пошлость на самом деле означает повторение одного и того же в разных интерпретациях.
Когда речь заходит о непристойностях, пошлость попадает в одну компанию с вульгарностью, а это не совсем справедливо. Круг значений и пошлого, и вульгарного: 1) обыкновенный, простонародный; 2) безвкусный; 3) непристойный; 4) банальный, тривиальный. Однако пошлость в отличие от вульгарности ассоциируется с внутренним содержанием личности, его вкусовыми пристрастиями. Как-то язык не поворачивается сказать «пошло одет», скорее сочетается «вульгарно одет», «вульгарно покрашена», «вульгарная внешность». Кроме того, вульгарность созвучна с непристойностью, поскольку груба и телесна. Пошлость может быть лишена грубости, но компрометирует обладателя этого качества, так же сильно, как непристойное обращение с интимной стороной человеческой жизни.
В басне Сергея Михалкова во всей «красе» показано пошлое поведение: «На свадьбу к молодым явился Гость с букетом и свой презент невесте преподнёс. «Я шёл на кладбище, — он пошутил при этом, — да изменил маршрут и вам цветы принёс!..» Такой бестактности никак не ожидали! Невесту бедную пошляк довёл до слёз и вылетел за дверь – ему по шее дали! Бестактность с пошлостью – две стороны медали. Тактичных пошляков ещё мы не видали».
Петр Ковалев
Другие статьи автора: https://www.podskazki.info/karta-statej/