Шулер: человек, исправляющий ошибки фортуны.
Старинное присловье
Шулерство как качество личности – склонность использовать нечестные, мошеннические приемы в азартных, чаще всего в карточных играх.
Карты изобрели в IX веке в Китае, в Европе они появились в конце XIV века, и обнаружилось, что среди «почтенной» публики много людей, склонных играть мечеными картами, подтасовывать, передергивать карты, словом, находить массу способов обмануть доверчивых людей. В XVI веке пойманных шулеров отправляли на виселицу. Американские суды признавали за жертвами шулеров право физически расправляться с преступниками, вплоть до их убийства.
В 1849 году магистрат одного из французских городов попросил знаменитого фокусника Жана Робер-Удена изучить сто пятьдесят карточных колод, конфискованных у подозрительно удачливого профессионального игрока. Две недели, вооружившись увеличительным стеклом, опытный фокусник исследовал карту за картой, но не мог обнаружить ничего необычного. Тогдашние карты не имели рисунка рубашки — их обратная сторона была белой. Считалось, что на пустом чисто-белом поле будет заметна всякая попытка нанести крап.
Расстроенный фокусник, смирившись со своей неудачей, встал с кресла и зло бросил на стол карты. «И вдруг мне показалось, что на блестящей спинке одной из карт я заметил бледное пятно, — писал Робер-Уден. — Я подошел на шаг ближе, и пятно исчезло. Но тут же появилось опять, когда я снова отступил». Фокусник понял, что шулер удалял с одного места глянец — возможно, просто капая на картон каплю воды, и тем самым делал метку, видимую только на определенном расстоянии, под определенным углом и при определенном освещении. Место пятна говорило о масти и ранге карты. Робер-Уден заинтересовался этой проблемой и через несколько лет опубликовал целую книгу о методах «работы» карточных шулеров.
Шулеры – отличные психологи. Отличаясь удивительной сметливостью, сообразительностью и умением взвешивать людей, они находят всё новые и новые способы обмана. Будучи инвалидами морали и нравственности, они не склонны проявлять жалость к жертве. Поэтому их видимая сметливость преобразуется в хитрость и пронырливость. Будучи хорошими физиономистами, шулеры по экспрессии лица легко догадываются, какая карта пришла к сопернику.
У соперника нет шансов за внешним хладнокровием скрыть внутреннее волнение. Происходит, как в анекдоте. Человек приходит в гости к своему приятелю и видит, как он играет в покер со своей собакой. – Какая у тебя умная собака!!! – Да и вовсе она не умная. Наоборот дура дурой. Видишь, хвостом виляет – значит, карта пришла.
В российской истории ярким представителем шулерства был граф Федор Иванович Толстой, прозванный Американцем. Был он человек необыкновенный, преступный и привлекательный; так о нем выразился его двоюродный племянник Лев Толстой. Он прожил бурную жизнь, нередко преступая основы общечеловеческой нравственности и игнорируя уголовный кодекс. Вместе с тем он был человек храбрый, энергичный, неглупый, остроумный, образованный для своего времени и преданный друг своих друзей.
С 1812 года Федор Толстой много времени провел в Москве. Его уникальное, практически героическое прошлое делало его интересной фигурой в кругах аристократов. Он регулярно организовывал торжественные приемы, устаивал балы, и сам принимал участие в дворянских собраниях. Его приятелями были поэты и писатели Жуковский, Баратынский, Грибоедов, Давыдов, Батюшков, Вяземский, Пушкин и Гоголь. Живя в Москве, Толстой постоянно играл в карточные игры, при этом он сам не скрывал, что в игре использует мошеннические методы. Толстой считал, что только дураки играют в азартные игры, надеясь на удачу, поэтому предпочитал «игру наверняка». В карты он выигрывал огромные суммы, которые легкомысленно проматывал на светскую жизнь. Иногда Федор Толстой сам становился жертвой мошенников и оказывался в крупном проигрыше.
Благодаря своему неоднозначному прошлому и дружбе с писателями того времени Федор Толстой стал прототипом ряда персонажей многих литературных произведений. Пушкин вывел его в романе «Евгений Онегин», как дуэлянта Зарецкого, Грибоедов вывел его в своей комедии «Горе от ума», как Репетилова, а Лев Толстой (двоюродный племянник «Американца») изобразил дядю в рассказе «Два гусара» и романе «Война и мир».
Шулерство он отлично сочетал с дуэлями. Вспоминает Сергей Толстой: «Федор Иванович вышел в отставку полковником и поселился в Москве, в Староконюшенном переулке, изредка наезжая в Петербург и проводя лето в своей подмосковной деревне. Как интересный человек и как один из героев Отечественной войны, он занял видное место в московском светском обществе. Дамы бегали за ним. Однако его поведение не изменилось к лучшему. Он развел еще более широкую карточную игру, и опять у него были дуэли — с кем и с каким результатом, сведений нет. Каменская пишет, что в продолжение всей его жизни им убито на дуэлях одиннадцать человек. Вероятно, это число преувеличено. Если же это верно, то дуэлей у него было не 11, а больше нельзя же предполагать, что каждая его дуэль кончалась смертью противника!
А. А. Стахович в своих «Клочках воспоминаний» приводит следующий рассказ: «Толстой был дружен с одним известным поэтом, лихим кутилой и остроумным человеком, остроты которого бывали чересчур колки и язвительны. Раз, на одной холостой пирушке, один молодой человек не вынес его насмешек и вызвал остряка на дуэль. Озадаченный и отчасти сконфуженный, поэт передал об этом «неожиданном пассаже» своему другу Толстому, который в соседней комнате метал банк. Толстой передал кому-то метать банк, пошел в другую комнату и, не говоря ни слова, дал пощечину молодому человеку, вызвавшему на дуэль его друга. Решено было драться тотчас же; выбрали секундантов, сели на тройки, привезшие цыган, и поскакали за город. Через час Толстой, убив своего противника, вернулся и, шепнув своему другу, что стреляться ему не придется, спокойно продолжал метать банк».
«Федор Иванович постоянно выигрывал огромные суммы, — пишет Фаддей Булгарин, — которые тратил на кутежи. В те времена велась повсюду большая карточная игра, особенно в войске. Играли обыкновенно в азартные игры, в которых характер игрока дает преимущество над противником и побеждает самое счастье. Любимые игры были: квинтич, гальбе-цвельве, русская горка, т.е. те игры, где надо прикупать карты. Поиграв несколько времени с человеком, Толстой разгадывал его характер и игру, по лицу узнавал, к каким мастям или картам он прикупает, а сам был тут для всех загадкой, владея физиономией по произволу. Такими стратагемами он разил своих картежных совместников».
Так пишет Булгарин, но известно, что Федор Иванович не довольствовался одними «стратагемами» и нередко играл недобросовестно; слава о нем как о шулере прочно установилась; об этом мы имеем свидетельства Пушкина, Грибоедова, многих других и, наконец, его самого.
Новосильцева передает такой характерный, но легендарный рассказ: «Шла адская игра в клубе. Все разъехались, остались только Толстой и Нащокин. При расчете Федор Иванович объявил, что Нащокин ему должен 20 000 р. — Я не заплачу, — сказал Нащокин, — вы их записали, но я их не проиграл — Может быть, — отвечал Федор Иванович, — но я привык руководствоваться своей записью и докажу это вам. Он встал, запер дверь, положил на стол пистолет и сказал: — Он заряжен, заплатите или нет? – Нет — Я вам даю 10 минут на размышление. Нащокин вынул из кармана часы и бумажник и сказал: — Часы могут стоить 500 р., в бумажнике 25 р. Вот все, что вам достанется, если вы меня убьете, а чтобы скрыть преступление, вам придется заплатить не одну тысячу. Какой же вам расчет меня убивать? — Молодец, — крикнул Толстой, — наконец-то я нашел человека! С этого дня они стали неразлучными друзьями».
Д.В.Грудев слышал про игру Федора Ивановича следующий рассказ: «На чей-то вопрос: «ведь ты играешь наверняка», Толстой отвечал: «Только дураки играют на счастье». Он говаривал, что у него есть шавки (преданные ему люди), всегда нужные бульдогу. Раз шавки привезли к нему приезжего купца. Начали играть, сначала как бы шутя, на закуски, ужин и пунш. Эта обстановка сделала свое дело: купец захмелел, увлекся и проиграл 17 000 р., a когда потребовалась расплата, он объявил, что таких денег с собой не имеет. — Ничего, — заметили ему, — все предусмотрено, есть гербовые бумаги, и нужно написать только обязательство. Купец отказался наотрез, но опять сел за игру и еще проиграл 12 000. Тогда с него потребовали два обязательства; но когда он снова отказался выдать обязательства, его посадили в холодную ванну, и вот, совершенно истерзанный и обессилевший от вина, он подписал наконец требуемые обязательства. Его уложили спать, а наутро он случившееся с ним забыл. За ним стали ухаживать и предлагать снова попробовать счастья. Ему дали выиграть 3 000, заплатили наличными, а с него взяли обязательство в 29 000».
Новосильцева передает следующий случай: раз князь Сергей Григорьевич Волконский (декабрист) пригласил Толстого метать банк, но Ф.И. сказал ему: «Нет, мой милый, я вас слишком люблю для этого. Если мы будем играть, я увлекусь привычкой исправлять ошибки фортуны»».